Анатомия зла
Шрифт:
Его передернуло. Ведь он тысячи раз целовал это лицо, эти сочные, всегда волновавшие его губы, эти бархатные, излучающие беззаветную преданность глаза. Эта женщина – его собственность. А отказываться от того, что принадлежит тебе одному, всегда трудно. Но Гроссе давно научился наступать на горло своим чувствам, душить в себе любые проявления слабости. Важно только то, что работает на его идею. Все прочее должно быть безжалостно отметено. Сконцентрированная железная воля, целеустремленность и холодный расчет – вот единственные его помощники в достижении
Гроссе необходимо было знать, знать наверняка, что творится в голове Клары. А она, как на зло, постоянно от него ускользала. И это приводило его в бешенство, которое к тому же нужно было всячески скрывать.
– Да скажи же что-нибудь! – не выдержал он. – Я хочу знать, что ты обо всем этом думаешь.
– Думать я буду потом, – отозвалась Клара, силой высвобождаясь из его рук. – А пока я слушаю. Ведь ты же еще не все мне сказал.
Нет, он сказал ей далеко не все. Он не сказал ей самого главного. Ему необходимо – не заставить, а убедить ее взять на себя ту миссию, которая ей отведена. Принять ее добровольно, без принуждения. Ему нужно быть абсолютно уверенным, что она не подведет.
Он ласково потрепал ее по щеке, прикрыл ладонью ее нервно сжимавшую подлокотник руку.
– Я хочу, чтобы ты уяснила главное. Повторю еще раз: Гроэр – не человек. Он – лабораторный экспонат. У него нет родителей, нет права на наследство, равно как и права на работу, дающую ему возможность позаботиться о самом себе или о семье, если бы он пожелал завести таковую. У него нет документов – ни паспорта, ни свидетельства о рождении, ни закрепленного за ним местожительства. У него нет законного места в обществе людей! И даже собственного имени. Ведь "Гроэр", если ты догадалась, всего лишь вольная комбинация моих инициалов.
– К чему столько лишних слов! Скажи сразу, – сдержанно посове-товала Клара, – Гро-Эр – твои ходячие запчасти.
– Да, черт возьми! Да! – с облегчением выдохнул Гроссе. – Наконец-то ты ухватила суть.
– Один маленький вопросик, – вкрадчиво проговорила Клара, глядя ему в глаза: – А тебе не приходило в голову, что этот искусственно выведенный юноша все-таки твой сын?
Гроссе заерзал на месте. Вопрос-стрела угодил в цель. И как по заказу из-за горизонта вынырнуло огромное красное солнце, ударив ему в глаза. Он непроизвольно зажмурился. Потом, потянувшись через Клару, в сердцах хлопнул шторкой иллюминатора и включил индивидуальное освещение.
– Так будет лучше... Видишь ли, для обзаведения естественным потомством требуется гораздо меньше времени. Особенно нам – мужчинам. Я же на создание этого потомка положил всю свою сознательную жизнь, все свои силы, знания, способности. Я отдал ему бесчисленное множество бессонных ночей. Более того, ради него я пожертвовал простыми радостями жизни. Я имею полное моральное право распоряжаться им по своему усмотрению, поскольку цель его возникновения была мною заранее запрограммирована.
Он сделал передышку и заговорил снова:
– Твое отношение ко всему этому, мягко говоря, поражает меня. Ради
Логичность приводимых им доводов, с которыми трудно было не согласиться, казалась очевидной.Если бы не одно парадоксальное но: Судьба Гроэра не могла быть безразлична Кларе именно потому, что, независимо от себя, она отождествляла его с "самым близким – любимым ею человеком".
А Гроссе продолжал атаковать, воздействуя на чувства и разум Клары с разных флангов.
– Ты обвиняешь меня в эгоизме. Думаешь, меня волнует только собственная персона. Очередное заблуждение. Наука! Вот что для меня превыше всего. Моя жизнь принадлежит ей. Я рожден для великих открытий. Я – человек Будущего! Задумав эту беспрецедентную тотальную трансплантацию, я вполне отдаю себе отчет, какому риску себя подвергаю. Поскольку любой первопроходец всегда рискует. Но сознательно иду на этот шаг во имя высоких целей. Не эгоизм, а альтруизм руководит мною. Должен ведь кто-нибудь стать первым. Пусть им буду я!
Клара отлично понимала, что он лукавит. Но понимала она и то, что Эрих Гроссе действительно великий ученый, может быть самый великий ученый за последние столетия, способный поднять мировую науку на новую ступень. И если ее все еще терзали сомнения, то лишь потому, что ее чувства раздвоились между Гроссе сегодняшним и копией юноши ее мечты. Земля треснула под ее ногами, и между двумя точками опоры разверзлась пропасть. Куда ей следует переступить, чтобы пропасть не поглотила ее? Она пребывала в растерянности.
И, устав сопротивляться, Клара приняла наконец единственно преем-лемое в ее положении решение – довериться всемогущему гению Гроссе, поступать и думать так, как он того желает.
– А ты уверен, что помолодеешь, завладев его внутренностями? – ровным голосом поинтересовалась она.
– Вне всякого сомнения. Я продлю свою жизнь, что необычайно важно для меня на данном этапе, – тотчас воодушевился Гроссе, почувствовав, что в Кларе произошел, наконец, желаемый перелом.
– Допустим, внутренне ты станешь двадцатилетним. Как он. Но внешне останешься пожилым человеком.
– Во-первых, внешность второстепенна. Внешность меня не волнует. А во-вторых, в моем обновленном организме непременно начнется процесс регенерации. Кожа разгладится, посвежеет. Исчезнет седина. Отпечаток прожитых лет постепенно сотрется...
– Послушай, а тебе не кажется, что более разумным было бы сделать трансплантацию наоборот – пересадить свой мозг в тело Гроэра? – перебила Клара. – Так сказать, поменять жилплощадь. Или же поменяться головами. Эту технику ты, кажется, неплохо освоил. При такой рокировке ты сохранил бы жизнь обоим...