Ангел для кактуса
Шрифт:
— Четверка в самый раз. Если будет плохо клеиться, фен в помощь.
— Да не, шумка хорошая, — возражает Игоречек, — и так отлично ложится.
А Егор не может удержаться, продолжает хохмить:
— Только клей внутри, снаружи не надо, — типа я совсем дурачок, ни черта не соображаю.
Но я ценю его юмор. А как без него? Да мне вообще в их компании легко и комфортно. Поэтому частенько, вот так, просиживаю с ними чуть ли не до рассвета, наблюдая за тем, как они возятся с очередным металлоломом, превращая его в конфетку, и динамлю бестолковые тусовки на Шушиной даче или в ночном клубе — перенимаю что-то, пробую делать сам. Игоречек с детства бок о бок с машинами рос, буквально жил в мастерской отца, впитывал все, за чем наблюдал, и научился многому. А теперь руководит нами в боксе. Нет, не руководит, а направляет, наставляет и бесхитростно делится собственным опытом. Он в прямом смысле живет автомобилями!
В подсобке трезвонит телефон. Не спеша доклеиваю кусок, тщательно разглаживаю, снимаю перчатки и иду, чтобы ответить. А поговорив, сообщаю всем:
— Ребята с движком приехали!
— Отлично, — отзывается Игоречек, и мы вчетвером выходим на улицу.
Пока выгружают, наблюдаем — приятно смотреть, когда другие работают. Особенно, если предстоит покорячиться с такой махиной.
— А че, он без кронштейнов? — хмурится Данник.
— Ну, конечно, без кронштейнов. Они так приходят.
— А у вас их нет совсем? — подходит ближе к мужичкам.
— Нет.
А я что-то не подумал заранее узнать про комплектацию.
— И где теперь их достать? — спрашиваю у Игорька.
— Поищем на разборках, — спокойно улыбается он и обращает внимание на бампер моей машины. Наклоняется, аккуратно проводит пальцем по царапине: — До завтра подождет?
— Подождет.
Тем временем двигатель уже в боксе. Я расплачиваюсь с ребятами, и они уезжают. Каждый из нас возвращается к своему делу.
Я раскладываю новый лист шумоизоляции, обрезаю его и монтирую стык в стык, стараясь нанести на всю доступную площадь крыши, не закрывая ребра жесткости, естественно. Краем уха ловлю шутки Егора:
— Вот Даник, силушка богатырская, и как ты умудрился свернуть вороток?
— Да ладно… он просто некачественный был.
— Ага, небось, мельдоний жрешь на завтрак…
Ухмыляюсь про себя: Даник, и в правду, такой громила — два меня, если не три! — но добродушный и покладистый. Не понимаю, как его до сих пор девчонки в оборот не взяли, не женили на себе? Он бы все в дом, все в семью, даже мыслями в другую сторону не поворачивался бы. Но им, видно, кого-то другого подавай.
Я вообще частенько думаю: как мы, все абсолютно разные, сошлись здесь, под одной крышей, делаем общее дело и как-то уживаемся. Не стремимся унизить друг друга, так, чтобы подло, исподтишка (все эти шуточки не в счет: они — завуалированное восхищение), не манипулируем, как это бывает в любых других коллективах, без промедления идем на выручку и уважительно относимся к мнению каждого. Да, спорим. Да, лезем под руку, если видим, что что-то идет не так. Но я ни за одним из нас не замечал потребительского отношения к другому. Что не скажешь про Фила, Шушу и все мое близкое окружение.
Спустя некоторое время подзываю Игоречка:
— А здесь как клеить?
— Тут надо подумать, проблемное место. Ты туда не лезь, я сам позже сделаю. Лучше сгоняй за шаурмой.
— Ага, — ржет Егор. — Нам с Даником возьми, а Игоречку не покупай, у него творожок в рационе. Который день за малым доедает.
У Игорька сын годовалый. Он давно семейный человек, что заслуживает отдельного уважения.
— Тогда, наоборот, Игоречку двойную порцию, за вредность, — улыбаюсь я и так, в чем есть, выхожу из бокса.
Сажусь в машину, еду в «секретное место», где при тебе готовят отменное мясо на открытом огне, а когда возвращаюсь — хорошенькое дело подзаправиться.
Если бы мама знала, чем я питаюсь за компанию, она бы разом постарела лет на «-дцать», а если бы увидела кружки, из которых мы пьем кофе, ее бы хватил удар. Бедная мама! Поэтому я стараюсь лишний раз не волновать ее и по приезде в родительский дом ем все, что она предлагает, даже если не совсем голоден. А в этот раз я совсем не голоден — после ребят нашел в себе силы набрать Шуше, и мы около часа провели в грузинском ресторанчике. Так, ничего особенного: я расправлялся с квари, а Ольга выносила мне мозг.
Утром собираюсь в универ. Звонит Катя и просит подобрать ее по дороге. Не спрашиваю, почему она и сегодня не за рулем и что случилось с ее "Ниссаном" — просто выполняю просьбу.
Весь путь Катя весело щебечет о хорошо проведенных выходных, подробно описывает забавные эпизоды с участием Фила: как тот вылавливал из джакузи ананас, купался нагишом в бассейне, перепугал Шушу, и еще что-то там про мотоцикл… или гидроцикл. В какой-то момент я просто замечаю, что слушаю ее урывками, улыбаюсь невпопад, и мне становится жутко неудобно. Не пойму, о чем я думаю, на что отвлекаюсь — обычно со мной такого не случается.
На парах тоже ухожу в себя. Сначала переживаю, как бы не подвести Линнера. Все же… одно дело — продать готовый автомобиль, а другое — отреставрировать чужой, на заказ. До этого мы работали по первой схеме: покупали ретро-авто, чаще даже не на ходу, не спеша восстанавливали его, фаршировали, приводили в божий вид, руководствуясь собственным вкусом, и уже после находили клиента, которого бы полностью удовлетворил результат. А сейчас у нас новый виток в отлаженном деле, к тому же заказчик «свой» и лично мной бесконечно уважаемый. Помню, как Борис Аркадьевич, лихо хлопнув меня по плечу, смело сказал: «Дерзай!». Он поверил в меня, в отличие от отца, и поэтому теперь немного страшновато: оправдаю ли доверие? А потом, цепляясь за это «доверие», мысли в другую сторону уплывают.
Загружаю Инстаграм. Нахожу среди своих подписок цветочную лавочку и лезу в профиль, чтобы изучить его досконально. Открываю вечные сторис, просматриваю бесконечное множество фотографии и записей, пытаясь вычитать в них что-нибудь важное, личное, и безуспешно хочу отыскать на снимках знакомое лицо. Лицо той, которая в какой-то степени тоже мне доверилась.
— Прикольный мохнатик. Его б в другое кашпо, поинтереснее, — под руку комментирует Катя, — в виде дракончика, например. А этому… так и хочется мордашку пририсовать. Скучный профиль. Ты чего здесь залип-то вообще?