Ангелофилия
Шрифт:
«Ты что, парень? Зачем тебе? Добровольно в инвалиды!? Потом поздно будет дергаться». Из-за отвращения к нечистой силе, решительно прогоняю бьющегося крылами, синего демона сомнения. Я же верую! Верую понятно!
Несмотря на то, что здесь всего второй день, а Ленка с Ангелом вторую неделю, они никуда не выходили. И вот наконец вышли, идем по тратуару, через несколько кварталов метро и медленно плывем на эскалаторе, а вокруг полки с газетами и товарами, столбы, фонари и еще и еще, недолгий спуск сменяется подъемом. Есть время подумать, но не думается. Спасительная пустота среди людей, напоминает, что каждый сам за себя и никто не поможет, никто.
Взвесить слова светилы все
Москва, Москау, певица, политик, строитель, коммерсант, шпион, ученый, спортсмен, поэт, президент, гастрабайтер, обычный человек. Талант, гений, энергетический вампир, подонок, аферист, святоша.
Секс, кровь и доллары – набор капиталиста, укоренившийся в сознании. А ведь они тоже люди!? Они люди? Да Бог с вами, какие же они люди. Внутри них тоже есть сердце, кровь и душа, печень в конце концов. Ничего подобного, в них что то другое, переродившееся, а души точно нет. И их не предупредили о ее отсутствии, и они думают что есть. А когда совершали выгоднейшую куплю продажу, то никто не прупреждал что будет так хорошо, когда всем вокруг плохо. Главное не метаться и не просить вернуть обратно! Потому что вот тогда станет совсем плохо.
Забыли зонтик, и их так же как нас мочит ливень. Ну и что? Собак с крысами тоже мочит. Это ничего не значит. Без оскорблений! Наверно я чего то не понимаю!? Я совсем ничего не понимаю. Запутался окончательно.
На следующий день тот же знакомый в шелковом кашнэ, прикрывающем шрам после удаленной железы, поясняет: «Теперь на гормонах». – «Они вредны?» – спрашиваю, заранее предполагая ответ. – «Ну что делать?» – пожимает плечами. Поддерживаю беседу, платя благодарностью за то, что он хвалит Ангела: «Отличный у тебя парень и имя – Ангел!». Согласно киваю и тихо: «Спасибо». В душе надеясь на то, что когда Ангел вырастит, не будет много пить, хотя бы, потому что нельзя. Причем здесь водка? А при том, что лечишь, лечишь, а он вырастит, возьмет и, забухает всем назло, а Ленке будет больно.
Игорь рассказывает, все более разжигая бесстрашие: «Знаешь, как все?» – «Нет». – «А вот лежишь на животе, делают укольчик, потом еще в спину около крестца втыкают китайскую иголочку и говорят: «Ну, расскажи, дорогуша, историю». Ты еще думаешь, что рассказать. Они что-то шутят. И это последнее, что ты слышишь перед операцией, и дальше турбуленция и провал.
Просыпаешься только в реанимации. Пить, не дают. Жажда страшная, как после пятидесятикилометрового марша по пескам в жару. Гамлет пытался представить. Ребра болят. Они, знаешь, – и он, показал согнув указательный палец острым крючком за ребро подвешивают.
«Потом ребра болят». Игорь жизнерадостный, а у жены глаза грустные, словно это она, а не он, тяжело больна. Заметно, что смущена его словоохотливостью, сидит напряженно, чуть утопленная в диван. А что ему еще остается? Только говорить, разговаривать и чтоб запомнили вот таким веселым и разговорчивым. Я и запоминаю. Вот ведь даже жена не понимает, а кажется такой близкий человек, ан нет. Смотрит куда –то, как чумная. Что то видит? Похороны? Устала?
Позвал Игоря курить. Он в замешательстве отпирается. Понимаю, что спалил. Оправдываюсь: «Ах да, кажется, не с вами курил. Точно! Я же с врачом курил! » – и для достоверности несильно бью себя кулаком по лбу.
Игорь поддакнул, оглядываясь на жену: «Да-а-а, я уж давно бросил! Сейчас бы зеленого чая!» По глазам жены вижу – не поверит сценке. Ухожу, оставляя их в фойе на бежевом диване. Лена сказала, что у
Ленка старается вести себя, как своя. Но видно медсестры не принимают. А мимо нас проходят люди, уже побывавшие в двадцатичасовом перелете. Некоторые приветливо здороваются, некоторые нет. Здесь находятся и доноры, и те, кому пересадили, кто-то из них спасатель, а кто-то спасенный.
Медсестры, как пчелки. Врачи задумчивы и быстры. Занавес то открывается то закрывается. Их лица не успевают перестроиться после общения с больными и носят следы боли.
На языке крутятся бесполезные вопросы: как все то, что они делают, работает и где в этом их, а где Божье? Выращивают органы! Все божье! А дьявольское!? Обман наверно. Нет ничего невозможного! Светила с французской фамилией, напоминающий академика Амосова, здесь главный и это все что хочется знать. Вспоминаю, как он пристально смотрел. И в общем, исходя из ощущений, его взгляд показался не очень. Он как будто говорил: «И что, Ленка, в нем нашла?» В его взгляде настороженность. Ну и что, что полноват? Похудею! Сказал же! Пацан сказал, пацан сделал! – вспомнил он выражение брата.
Светила обещал бесплатную операцию и бесплатные анализы. Но вот за анализы уже денег просят. В халяву не верю, но ему почему-то поверил. Светила! Карма! Честь! А Ленка, судя по устало зомбированному виду, уже крепко села. Готова, на все. А я? Ради нее тоже на все, даже квартиру продать, если понадобятся деньги, но, надеюсь, до этого не дойдет. На съемной, жить не сахар. Да и не на что.
Мне по прежнему не страшно. После рождения Ангела, я все слабее привязан к жизни. Срашное чувство, никому ненужности. Меня держит здесь только природа, распахнутые окна, проветренные помещения. А более всего запах деревни, земли и любовь к Лене. В городе воспринимаешь эту пастораль как роскошь, молодую зеленую траву и березовую рощу, Катькин тракт, Горе-море, деревню Бральгино, рыбаков, кур, сплетни, крепкий сон, азартную бухню под уху и купание.
Надеюсь на лучшее. По другому, никак. Светила знает свое, светила спасет. У него есть опыт, у него есть имя, у него есть престиж, тем более, что все говорят, печень никуда не денется – отрастет, как миленькая. Да нужна она мне без любви!?
Не умру-то, не умру, а жизнь инвалида страшнее. Геройство на час, а муки на годы. И как бы наперекор тревоге, в самый неподходящий момент хочется ее поцеловать.
И вот уже в кулуарах осторожно говорят, что почку тоже надо. Для меня это, как удар в поддых после гонга, но если честно, что то подобного я и ожидал. Яркий день погружается в полумрак. Реальность побеждает вымысел! Небеса опускаются, а на лице как не старался все же явилась растерянность. Только отмахнулся и взял себя в руки, хотя, чувствую, дело пахнет разводкой.
Нахмурился сильнее, словно это поможет. Громовержца из меня не вышло. Разочарование не заставило долго ждать. Вот тебе и аура гения. Потрошитель. Сожгу нафиг, все, до копчика! Почку захотел!
Прошло время. А что? Пожалуйста, готов. На режь! Кромсай! Худеть надо? Нет другого выхода. И они знают. Черные капатели! Пусть! Раз так распорядилась судьба, не будет вам заднего. Не дождетесь. Если надо, все отдам, но только тогда, чтоб не проснуться. Слышали! Чтоб не проснуться!
Вы уж поймите. Лучше быть мертвым героем, чем жить жалким калекой. Статистика! Престиж! К черту! Трусость – это не мое. Хватит уже, натрусился. Уже не хочу. И дальше. Залитый светом рапид, герой! В возрасте Христа! Иерусалим в снегу! Саркози еврей? Медведев!? Не все ли равно! Были б людьми!