Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Толстой Лев Николаевич

II гл. 2-й части.

<Алексй Александровичъ устроилъ себ въ министерств дло ревизіи по губерніямъ и ухалъ, расчитывая вернуться въ Петербургъ ужъ посл родовъ Анны Аркадьевны. Онъ называлъ ее самъ для себя ужъ не женою, а Анной Аркадьевной. Онъ, какъ будто слышавъ ея послдній разговоръ съ Гагинымъ, самъ съ собою ршилъ, что до родовъ не нужно предпринимать ничего. Но онъ, хотя и вншне спокойный, тихій и кроткій, твердо ршилъ самъ съ собою, что оставаться въ этомъ положеніи онъ не можетъ и что необходимо [1240] разорвать эти отношенія. Онъ говорилъ себ, что одно, что занимаетъ и мучаетъ его въ этомъ дл, былъ его сынъ. Необходимо надо было разорвать сношенія и взять сына. Только сынъ, только позоръ, долженствующій лечь на сына, ему казалось, только одинъ этотъ сынъ и его будущее мучало Алекся Александровича.>

1240

Зачеркнуто: предпринять что нибудь

Алексй Александровичъ былъ слишкомъ умный и опытный

въ жизни человкъ, чтобы не знать, что ршенія, какъ бы твердо они ни были взяты въ душ, ничего еще не доказываютъ въ пользу того, что ршеніе будетъ исполнено, до тхъ поръ, пока ршившій человкъ не перейдетъ отъ отвлеченно взятаго ршенія къ практическому его исполненію, до тхъ поръ, пока онъ не убдится, что мелочность самаго дла, пошлость, смшная и оскорбительная сторона его, безчисленность ничтожныхъ препятствій не въ состояніи поколебать это ршеніе. И потому Алексй Александровичъ торопился приступить къ исполненію самаго дла. <Прежде всего онъ обратился къ Евангелію и, прочтя гл... ст... «Скажи одинъ разъ...», онъ сказалъ себ: «Это я сдлалъ, теперь обраща[юсь] къ церкви». [1241] Онъ написалъ передъ отъздомъ, чувствуя себя не въ силахъ изустно говорить спокойно, два письма, одно Гагину, другое Анн Аркадьевн слдующаго, одинакового содержанія:

1241

На полях на первой странице написано:

[1] <Въ Рим. Больная, которой нужно больше кислорода. Ей совстно глядть. Онъ ругаетъ Римъ, художниковъ.> И назадъ.

[2] Алексй Александровичъ похалъ въ Москву. Въ Москв былъ дворъ. Были балы, пріемы. Въ первый день окончанія пріемовъ Алексй Александровичъ похалъ къ духовнику, оттуда къ Долли обдать, оттуда къ адвокату.

[3] <На 3-й день посл прізда Алекся Александровича въ Москву Степанъ Аркадьичъ вошелъ къ нему въ нумеръ. «Я отъ Пал<кина>».

«Вы оскорбляете меня и длаете мн и моему сыну величайшее зло. Руководствуясь Евангельскимъ поученіемъ, я, прежде чмъ обратиться къ суду, обращаюсь къ вамъ и прошу васъ прекратить посщенія въ моемъ дом. Я не длаю никакихъ утрозъ. Я [1242] только говорю, что если вы послушаете меня, Богъ наградитъ васъ; если вы преступите мою просьбу и законъ, [1243] я, по Евангелію, предамъ судъ надъ вами Церкви.

А. Каренинъ».

Въ этотъ же день Алексй Александровичъ встртилъ Гагина на своемъ крыльц.

1242

Зачеркнуто: впередъ

1243

Зач.: Богъ накажетъ

Получивъ это подтвержденіе того, что предостереженiе его оставлено безъ вниманія, Алексй Александровичъ обратился къ Церкви. Въ Евангеліи Марка сказано, что если мужъ разведется съ женой не по прелюбодянію и женится на другой, то онъ прелюбодйствуетъ. Стало быть, разводъ допущенъ. Жениться онъ самъ не хотлъ, но ему нуженъ былъ разводъ для своего достоинства и для сына. Но чтобы знать, какъ сдлать это, Алексй Александровдчъ видлъ необходимость обратиться къ законамъ. Онъ взялъ Сводъ законовъ, прочелъ все, относящееся до этого, и изучилъ процесы развода. Какъ ни возмущали его чистоту ужасныя, унизительныя подробности, онъ ршилъ пройти черезъ все это. Одно послабленіе, которое онъ позволилъ себ, состояло въ томъ, что онъ ршилъ обратиться не къ Петербургскому, а къ Московскому адвокату, тамъ, гд ея не было и гд его мало знали. [1244] Алексй Александровичъ остановился у Дюссо. На другой день своего прізда, [1245] съ тмъ, чтобы не встртить никого знакомаго, Алексй Александровичъ похалъ къ адвокату, извстному ему по слухамъ, какъ спеціалиста разводныхъ длъ.

1244

Зач.: Съ этой цлью, окончивъ объздъ губерній,

1245

Зач.: отстоявъ обдню въ <Симоновомъ> Чудовомъ монастыр и приложившись къ мощамъ,

Прямо отъ обдни, съ еще звучащими въ ушахъ пніемъ и голосомъ священника, чтенія Евангелія, Алексй Александровичъ направился по Тверской и Газетному переулку къ Кисловк.>

* № 97 (рук. № 40).

<Какъ ни страшны были эти подробности, Алексй Александровичъ зналъ, что надо было пройти черезъ нихъ. На одну помощь еще онъ надялся: это былъ совтъ духовника его, священника, высоко уважаемаго въ одномъ изъ московскихъ приходовъ. Все, что сказалъ ему духовникъ, не успокоило его. Смыслъ рчей духовника былъ тотъ, что религія можетъ указать то, что долженъ человкъ длать для себя, для своей души, но не можетъ сказать, что онъ долженъ длать въ отношеніи другихъ. Смыслъ совтовъ духовника былъ тотъ, что надо нести крестъ. Но какъ нести его, было неизвстно. И Алексй Александровичъ, всегда спокойный, ршительный, находился въ самомъ тяжеломъ для себя состояніи нершительности. Подробности, высказанныя адвокатомъ, ужаснули его. Совты духовника не дали никакого ршенія.>

* № 98 (рук. № 41).

III.

<Алексй Александровичъ былъ въ такомъ уныломъ и убитомъ расположеніи духа, такъ ему необходимо было [быть] одному съ самимъ собою, что предстоящій обдъ у Алабина

былъ ему въ высшей степени непріятенъ. Чтобы избавиться отъ этаго обда, онъ ршилъ похать утромъ и извиниться подъ какимъ нибудь предлогомъ. Онъ отпустилъ извощика.> Алексй Александровичъ пошелъ пшкомъ. Алабины жили далеко у Прсни. Погода была прекрасная, и не прерывающійся рядъ извощиковъ съ сдоками и господъ и дамъ въ своихъ, особенно купеческихъ въ щегольскихъ экипажахъ, весело гремли по Поварской. Видъ всякой нарядной молодой женщины и особенно мущины — мужа или знакомаго — больно поражалъ его. Въ одной послдней моды съ иголочки новой 4-мстной коляск на пар кровныхъ вороныхъ прохалъ толстый красный мужъ въ бобрахъ, разнарядная въ соболяхъ и бархат красавица барыня. На переднемъ мст сидлъ офицеръ и мальчикъ. [1246] «О несчастные, — подумалъ Алексй Александровичъ, — какъ они не видятъ, не понимаютъ этаго. Все одно и все одинъ конецъ». Повернувъ въ пустынный переулокъ, Алексй Александровичъ скоро нашелъ квартиру на двор, занимаемую Алабинымъ. Видъ одного звонка и грязной не плотной, давно некрашенной двери ужъ говорилъ о несогласіи общаго вида свжести здоровья и элегантности хозяина съ своимъ помщеніемъ. Онъ позвонилъ. Лакей во фрак вышелъ отворить ему, и входъ съ ковровымъ старымъ половикомъ и бдная чистота передней — все подтверждало одно, что зналъ Алексй Александровичъ: беззаботность, мотовство мужа и [1247] рабочая, напряженная жизнь матери. Лакей узналъ Алекся Александровича и просилъ взойти.

1246

Рядом на полях написано: Собачья сватьба. Женщина, двушка. Мужъ [1 неразобр.] пьяный.

1247

Зачеркнуто: трудовая, степенная

— Дарья Александровна дома, пожалуйте. Васъ къ столу ждали.... [1248]

Алексй Александровичъ вошелъ и остановился въ гостиной. Въ зеркало ему видно было, какъ въ сосдней комнат Дарья Александровна сидла за столомъ и шила, слушая сына, читающего что то. <Алексй Александровичъ прислушался.> Сынъ былъ маленькій Степанъ Аркадьичъ. Его красивое лицо, умные веселые глаза и развязность движеній. Онъ сидлъ за книгой, напряженно сдвинувъ брови, и маленькой правой ручкой всовывалъ на ниточк оторвавшуюся пуговицу себ подъ рубашку за курточку и пожимался отъ холода пуговицы и опять вынималъ и все читалъ: «amatur»....

1248

Рядом на полях написано: Calme [спокойный], насмшливость надъ собою.

Алексй Александровичъ кашлянулъ. Дарья Александровна встала, вынула пуговицу изъ нжной ручки, спрятала въ карманъ и, показавъ ему до куда, вышла въ гостиную. Лицо ея было строго и печально. Увидавъ Алекся Александровича, она хотла измнить выраженіе своего лица, но очевидно не могла. Улыбка открыла ея ужъ не цлыя зубы, но строгость и печаль еще ясне виднлись на ея лиц. [1249]

[1250] — Ахъ, Алексй Александровичъ, какъ я рада, что вы пріхали.

1249

Рядом и ниже на полях написано: [1] Она обрадовалась и повела съ гордостью показывать дтей. Ему все больне и больне. [2] Какъ на вшалк платье. Костлявые пальцы.

1250

Зачеркнуто: — Я не ждала васъ утромъ

— Я боюсь, что помшалъ вамъ; но простите меня, я захалъ извиниться, что не могу обдать, потому что....

Алексй Александровичъ говорилъ и смотрлъ на ея лицо. Онъ 5 лтъ не видалъ ее. «Можно ли было такъ перемниться! Какъ могло изъ этой круглой маленькой кокетливой головки, съ выраженіемъ розы, сдлаться это усталое, измученное жизнью, съ рдющими волосами, ввалившимися щеками блдно желтое лицо, — думалъ онъ. — И откуда взялся этотъ тихій [1251] страдальческій свтъ, говорящій о неустанномъ терпніи, который замнилъ общее безразличное выраженіе двической веселости и жизнерадостности? Одно осталось — улыбка. Только тогда улыбка это былъ свтъ солнца, теперь таже улыбка былъ свтъ мсяца». Она смотрла и, несмотря на то что она недовольна была тмъ, что ее оторвали отъ необходимаго занятія повторенія латинскихъ глаголовъ съ сыномъ, она увидала на лиц Алекся Александровича черту страданія, и вдругъ ея досада прошла и замнилась состраданіемъ.

1251

Зач.: свтъ, это благородство и чистота

— Нтъ, не отказывайтесь, пожалуйста. Но я всетаки очень рада, что вы пріхали, мы успемъ поговорить. — Она вскочила. — Сію минуту. Въ сосдней комнат поднялся шумъ дтей. Она вышла и привела двочку и мальчика.

Двочка вошла [1252] и покраснвъ присла. Мать съ гордостью смотрла.

— Это моя старшая. Ну, будетъ, къ Мисъ Теборъ, а ты кончи урокъ и тоже поди, намъ не мшайте, затвори дверь.

— Ужъ вашъ тоже его лтъ долженъ быть.

— Да, ему 7 лтъ. Какіе милые и какъ мальчикъ похожъ на Степана.

1252

В подлиннике: ушла