Антропологическая поэтика С. А. Есенина. Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
Шрифт:
Окказиональные географические обозначения
Еще одна интересная проблема есенинской топонимики – проследить путь образования топонимов в художественном тексте, выявить предысторию окказиональных географических обозначений , завуалированных автором и все-таки восстанавливаемых комментаторами его произведений; сопоставить вымышленные территориальные названия с реальными и осмыслить, почему потребовалось писателю заменить истинные места событий вымышленными. Здесь мог сработать целый комплекс причин:
1) соблюдение «закона жанра» художественного произведения;
2) нежелание выставлять напоказ скрытую от чужих и любопытных глаз жизнь земляков и свою собственную;
3) эстетический критерий предельной выразительности слова, в случае топонима более точно подбираемый писателем, нежели имеющийся в действительности;
4) недопущение конкретно-историческому топониму вступать в противоречие с идейно-содержательным принципом освещения вневременных и «вечных» тем;
5) создание с помощью сочиненного топонима дополнительных контекстуальных связей, более обширных по сравнению с существующими и распространенных на все творчество писателя: например, Радово (название села в «Анне Снегиной») – Радовцы (первоначальное заглавие поэмы «Анна Снегина») – Радовицы – Николо-Радовецкий/Радуницкий монастырь – праздник Радуница ;
6) окказиональный топоним обычно построен по известной словообразовательной модели или по топонимическому типу, бывает ориентирован на фольклорный или литературный аналог и неизбежно вступает в определенные отношения с синонимичными географическими названиями (например, Белый Яр – Яр – белая вода – Беловодье ) и т. п.
И сам Есенин создавал «говорящие» топонимы: Инония, Страна Негодяев .
Культурный ландшафт и топонимы
Осмысление художником слова мира в топонимическом аспекте существенно дополняет его представления о так называемом «культурном ландшафте». Под культурным ландшафтом понимается локализованная природно-культурная среда конкретного этноса, сообщества, а в его пространстве (независимо от уровня иерархии – отдельная деревня или крупный регион) отражены этнические особенности, своеобразие природных условий, хозяйственного освоения. [2055] Авторская топонимика в некоторой степени смыкается с культурным ландшафтом на уровне «топоса» – культурно-ландшафтной единицы пространственной организации. Под «топосом» понимают «местоназвание, обладающее территориальными, визуальными, семантическими и другими свойствами, которые могут быть выявлены и осмыслены только в рамках определенного культурного ландшафта». [2056]
Вековой опыт освоения собственного насельнического, сельскохозяйственного, лесного, водного, дорожного и религиозного пространства привел местных жителей к насущной необходимости создать уникальную (вплоть до типовой диалектной) народную терминологию. Нужно было придумать и сохранить в памяти для далеких потомков географически ориентированные фольклорные жанры, отдельные устно-поэтические произведения с ведущей географической тематикой и даже их структурные части (топонимические предания, географические песни или песни-прозвища, топонимические частушки; пространственные зачины, сюжетные повороты с типовым мотивом трех дорог, постоянные места и др.). Условия естественной жизни потребовали создать свою топонимическую систему, части и элементы которой в совокупности отражают территориальные особенности культурного ландшафта. В произведениях Есенина эта культурно-ландшафтная терминология присутствует самым естественным способом: « Где-то вдали , на кукане реки» – то есть на песчаном бугорке – островке (I, 64 – «черная, потом пропахшая выть…», 1914). Есенин иногда нарочито, чтобы привлечь внимание искушенного московского и петербургского знатока и ценителя литературы, порой же непроизвольно вступал на тот же путь народно-терминологического освоения родного пространства, что и его односельчане. До сих пор в с. Константиново называют словом «барак» овраг: « Барак на месте молокозавода. Его пьяного черти затащили в барак …», подразумевался топоним Гришин барак [2057] .
Хочется добавить, что при путешествии по Рязанской земле, при знакомстве с ее коренными жителями возникают нюансы нового прочтения есенинских строк. Так, в «Поэме о 36» (1924) персонаж строк поначалу смотрится автохтонным поселенцем Сибири:
Глупый сибирский // Чалдон .
Скуп, как сто дьяволов, // Он.
За пятачок продаст (III, 153).
Поразительно, что в разных рязанских селениях до сих пор продолжает бытовать прозвище Чалдон: 1) в с. Б. Озёрки Сараевского р-на Чалдон – был «парень по имени Алексей, он молчаливый, неразговорчивый и, наверное, своенравный, как норовистая лошадь»; в с. Корневое Скопинского р-на известна пожилая жительница Чалдонка (записи автора летом 2006 г.). Следовательно, можно предположить, что у Есенина «на слуху» оказалось прозвище Чалдон, известное с детских лет по родной Рязанской земле, а не только вычитанное из сибирской краеведческой литературы или услышанное в далеких странствиях.
Есенинская топонимическая система основана на исконном народном понимании земного и небесного миров, реальной и религиозно-мифологической сфер как общемирового и нерасчлененного пространства – единого Космоса и Вселенной. У Есенина «ходит милостник Микола // Мимо сел и деревень» (II, 12 – «Микола», 1915), как и в народном сознании рязанского крестьянина путешествует по селениям Богородица (см. в главе 3).
Сам Есенин оказался создателем особой географической территории. По высказанному в 1970-е годы мнению филолога Е. Г. Уманской, поэт сотворил «“страну березового ситца”, которую не уместить в рамки деревенской Руси. Через полвека она поднялась до понятия всеобщности…». [2058] Принятая любителями поэзии «“есенинская Русь” стала той эстетической данностью, которая не требует поправок или объяснений». [2059]
Глава 15. Есенинские строки в культурной традиции: момент взаимовлияний
Мировое значение писателя
Мировое значение любого писателя заключается в великом вкладе, вложенном им в свою родную литературу, а из совокупности национальных литератур складывается все богатство и многообразие общемировой культуры. Национальное величие писателя проявляется в сопричастности его мировому литературному процессу, в следовании в сочинительской практике новейшим веяниям ведущих направлений в искусстве, в творческом применении достижений европейских и американских литературных течений и школ. Однако и при использовании новинок мировой художественно-философской мысли, при виртуозном владении арсеналом «бродячих сюжетов» и «ходячих мотивов», общеевропейских «образных клише» и современных тем, национальный поэт создает и развивает тип «народного характера» своей нации, поднимает на высочайший уровень особенности родных традиций и многообразие проявлений специфических черт оригинальной городской и сельской культуры. Национальный писатель не теряет исконных корней с породившей его мастерство средой, с повседневным бытом и праздниками родного края, не порывает связей с этнографической действительностью и фольклором. Наоборот, он выдвигает на передний план проблемы «малой родины», расценивая их актуальнее абстрактных мировых проблем.
Мировое признание писатель получает в результате знакомства широкой многонациональной публики с его произведениями, прочтенными в подлиннике и переведенными на разные языки. Мировой славе способствует налаживание контактов с деятелями культуры и обычными гражданами зарубежных государств, с которыми писатель встречается в ознакомительных вояжах, творческих поездках и кругосветных путешествиях, сопровождаемых многочисленными журналистскими интервью и отраженными в личных сочинениях. Пропаганде творчества прославленного писателя содействуют иностранные литературные критики, посвящающие краткие заметки и развернутые обзоры творческой лаборатории выходца из далекой страны. Всеми этими веяниями мировой славы уже при жизни был широко осенен Сергей Есенин. Архетипы первобытного постижения мироздания, вечная тематика христианства и проблемы злободневной современности, глубоко личностное восприятие родного дома и гармонии космоса – эти и многие другие линии его творчества вели к вершинам мирового духа и поискам совершенства собственной души.
Проблема фигуры поэта в фольклоре многогранна и к тому же во многом этнографична (см. главу 16). Она включает в себя изучение упоминания фамилии писателя в разнообразных устно-поэтических контекстах, ритуали-зации поведения человека, ношения народной одежды и употребления «мужской» военизированной атрибутики, владения типичными крестьянскими занятиями (среди которых пахота и косьба, игра на гармонии или балалайке, ловля рыбы и раков и т. д.), знания деревенских обычаев и обрядов, участия в ритуальных действах и празднествах сельской общины и многое другое. Причем исследование указанной проблемы необходимо проводить на биографическом материале, бытующем в народе в фольклорных жанрах (местные предания об исторических личностях) и в виде этнографических данных. [2060] Географическая широта бытования сведений у жителей самых разных местностей наглядно свидетельствует о процессе и степени фольклоризации образа поэта. И, безусловно, первым и главным аспектом введения в фольклор поэтического имени является обретение стихами этого автора статуса народной песни, включающей повсеместное распевание многочисленных вариантов текста.