Антропологическая поэтика С. А. Есенина. Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций
Шрифт:
Среди немногих фольклоризованных литературных фигур Есенин представляет особенный историко-культурный феномен, вобравший в себя архетипы национального характера – инока, босяка, странника. [2190] Одновременно, как полагает О. Е. Воронова, Есенин интересен как выразитель русского народного самосознания, явление сверхлитературного порядка, что во многом объясняет специфику крестьянской психологии, веры и мировосприятия. Поэт стал культурным знаком русской ментальности и объектом мифологизации и фольклоризации, подвергся своеобразной «народной канонизации». [2191] Вместе с тем нельзя отбрасывать тезис о том, что Есенин – яркая индивидуальность, самобытная личность, и поэтому неправомочно возводить
«Поэтический венок» Есенину как разговор с фольклорным кумиром
В какой-то степени фактом «сотворения кумира», восходящим к особенностям народного менталитета и предусмотренным уже в Библии, можно считать огромное, просто невообразимое число обращений профессиональных и самодеятельных поэтов к личности Есенина.
Развитие есенинского творчества вширь русской литературной культуры началось уже при жизни писателя и продолжается до сих пор. Наблюдаются магистральные направления творческого общения последователей и почитателей Есенина: во-первых, с его творчеством; во-вторых, с фигурой самого поэта. Можно вычленить основные «есенинские» линии:
1) прямые диалоги с поэтом, созданные в форме письма, с посвящениями адресату, с непосредственными обращениями к нему;
2) отклики на конкретные произведения Есенина, полемика с ними или продолжение его лирической мысли;
3) образные переклички с поэзией Есенина, перепевы его мотивов;
4) пародии на стихотворения поэта;
5) переделки стихотворных сочинений Есенина для творческого самовыражения, придание им нового смысла, иногда парадоксально-новаторского, не предусмотренного классиком;
6) аллюзии на есенинские строки с превращением их в аргументы для доказательности собственной мировоззренческой и художественной позиции;
7) явная и скрытая цитация отдельных стихов Есенина в прозаических текстах журналистов и любителей изящных искусств, в заглавиях статей и даже использование их на рекламных щитах и в видеороликах;
8) посвящения конкретным датам, имеющим отношение к биографии Есенина и его родственников.
Посмертная слава поэта включает преподнесение «поэтического венка Есенину» – объемного сборника стихотворений, написанных в его честь и собранных в антологию. Выходят отдельные поэтические сборники современных поэтов, полностью составленные из стихотворений, обращенных к Есенину, с упоминанием адресата в подзаголовке: «В чистом поле России: Стихи о Сергее Есенине» Ю. А. Паркаева (Нижний Новгород, 2003).
Появляются «говорящие заглавия» стихотворных опусов почитателей Есенина и его поэтических последователей: это «Есениниана» [2192] А. П. Исаева (1997); «С. Есенину», «О Сергее Есенине» (1990) и «Сергею Есенину» (1994) Н. И. Будко; [2193] «Есенин» [2194] Ю. А. Паркаева (1986); «Сергей Есенин» [2195] А. И. Плотникова (1961) и др. К ним тематически близки названия, сообщающие о событии, подтолкнувшем к созданию произведения: «Открытие памятника к 100-летию Есенина» А. П. Исаева (1995); «К 104-летию Есенина (10-летие клуба – гала-концерт)» Н. И. Будко [2196] (1999). Чуть далее отстоят заголовки, ставящие акцент на наиболее ярких художественных образах Есенина: «Березки Есенина» А. П. Исаева (1997). Отдельная тема – авторские ощущения при чтении сочинений Есенина, что также отражено в заглавиях: «Стихи Есенина» (с эпиграфом «К 100-летию поэта») [2197] А. М. Шишкова (1995).
Поэтические подарки Есенину появились уже при его жизни: например, цикл из четырех стихотворений под общим заглавием «Поэту Сергею Есенину» [2198] Н. А. Клюева (1916–1917). Стихотворным приношением (иногда
Дальнейшее развитие получила типичная для русской литературы «состязательная линия», когда друзья оттачивали свое художественное мастерство в соперничестве друг с другом, ставя задачей по-новому отобразить определенный сюжет или иначе представить известный жанр. В этом отношении интересно творческое состязание в разработке жанровой разновидности исторического эпоса в стихах: так в 1921 году появились трагедии Есенина «Пугачев» и «Заговор дураков» А. Б. Мариенгофа с обоюдными посвящениями.
Общение двух поэтов-друзей с помощью стихов продолжалось на протяжении ряда лет и претерпевало разные идейные и формальные изменения. К примеру, Мариенгоф обратил к личности Есенина 6-частное стихотворение «Разочарование» с посвящением «Есенину» (1921), а тот ответил «Прощанием с Мариенгофом» (1922) с адресацией уже в заглавии произведения. В период творческого путешествия Есенина по Оренбургским и Самарским степям при сборе материалов для трагедии «Пугачев» Мариенгоф опубликовал свою переписку с Есениным в журнале «Гостиница для путешествующих в прекрасном», чем превратил узколичный факт дружеского послания в открытое эпистолярное наследие, в литературный эксперимент.
Сразу же после кончины Есенина создаются стихотворения в жанрах литературного плача и эпитафии: «Плач о Сергее Есенине» [2200] Н. А. Клюева (1926). Появляются посвящения, вынесенные в заглавие: «Сергею Есенину» [2201] В. В. Маяковского (1926). Наряду с ними при жизни Есенина существуют неозаглавленные стихотворения с обычным посвящением – «Сергею Есенину»: с аллюзией на есенинский образ – «Это я красногубый и смелый…» [2202] Бориса Сорокина (1921).
Первые – заглавные – строки многих стихотворений наследников поэтического дара Есенина тоже вводят в прямую адресацию: «Мне надо, – говорил Есенин, – // Еще немало песен спеть» Н. И. Будко (1990); [2203] «В самом звуке – Есенин…» А. П. Исаева (1997). Аналогично поступали друзья Есенина при его жизни: «Пусть Есенина в строках ловят…» [2204] В. Ричиотти, 1922. Начальные строки специально неозаглавленных стихотворений содержат в себе указание на исходный материал – на авторский символ, на оригинального есенинского персонажа: «О страшных стихах // Про черного человека» [2205] Евгения Сокола (наст. имя – Е. Г. Соколов), 1926; «Вьюга, как поседевший дьячок, // Отпевает панихиду кому-то…» [2206] В. А. Иванова (1930-е годы).
И уже нельзя считать самодостаточными и нейтральными заглавия и заглавные строки стихотворений, в которых угадываются (и тем более подтверждаются при прочтении) есенинские биографические реалии: «Есенин на тульском рынке» Валерия Ходулина (1988); [2207] «Англетер» (1991) и «На Ваганьковском кладбище…» (1988) Ю. А. Паркаева; [2208] «На Ваганьковском» (1990) и «Москва Сергея Есенина (к авторской работе Вадима Баранова)» Н. И. Будко (1997). [2209]
Порой современные поэты домысливают биографию Есенина, представляют его в том или ином придуманном облике: «К портрету 100-летнего Есенина» Н. И. Будко [2210] (1995).
Выносятся в эпиграф есенинские строки (иногда и начальные, озаглавливающие), задающие диалогичность стихотворению современного поэта, который через десятилетия отвечает Есенину, продлевая его незримое присутствие на Земле: «“Цветы мне говорят: – Прощай!..” С. Есенин» («Это только кажется…», 1961), «“Я пришел на эту землю, // Чтоб скорей её покинуть…” С. Есенин» («Он сам хотел покинуть землю эту…», 2002) и «“Не жалею, не зову, не плачу…” С. Есенин» («И жалеем, и зовем, и плачем…, 2002) Ю. А. Паркаева. [2211]