Аравия. Прошлое и настоящее

Сенченко Игорь

Разработка и реализация «политики дела» России в зоне Персидского залива проходила при непосредственном участии Министерства иностранных дел. В период 1900 -1906 гг. внешнеполитическое ведомство России возглавлял граф Владимир Николаевич Ламздорф — выдающийся дипломат, «ходячий архив» внешней политики России, как о нем отзывался Сергей Юльевич Витте, министр финансов Российской империи (1893-1903 гг.), личность в истории России такая же яркая, как и граф Ламздорф.

Оба эти человека внесли, пожалуй, наиболее заметный вклад в реализацию «политики дела» — в укрепление позиций России на Востоке. Самые «звонкие пощечины», которые «англичанка», как на мидовском сленге называли Великобританию российские дипломаты, получила от России на Востоке, были нанесены ей С. Витте и В. Ламздорфом.

Являясь сторонниками активных действий России на Востоке, в том числе в Персии и в зоне Персидского залива в целом, С. Витте развернул там, как сейчас бы сказали, бурную финансовую деятельность. Англичане, почувствовавшие в действиях С. Витте угрозу своим национальным интересам, притом в масштабах всего Среднего Востока, отзывались об «азиатской деятельности» министра финансов России не иначе, как о «финансовой экспансии Витте в Азии».

В апреле 1893 г. С. Витте создал при своем министерстве специальную межведомственную комиссию — «особое совещание» — по вопросам развития торговли России с Бухарой, Персией, Афганистаном и Китаем. В 1894 г. откупил у купца Я. С. Полякова за 11 миллионов рублей принадлежавший ему частный банк в Тегеране, и сделал его лучшим банком Персии. И если российские дипломатические миссии в зоне Персидского залива были эффективным орудием политико-дипломатических акций России, проводимых в торгово-экономических интересах Российской империи ведомством графа Ламздорфа, то Учетно-ссудный банк в Тегеране — главным инструментом финансовой дипломатии С. Витте, нацеленной на решение тех же задач. Архивные документы свидетельствуют, что деятельность этого банка способствовала развитию русской торговли в Персии, расширению сбыта туда «изделий русских фабрикантов» и «вытеснению из Персии английских промышленных произведений».

Согласно статье, опубликованной в газете «Голос правды» (30 января 1908 г., № 713, с. 2) со ссылкой на слова английского консула, некоторые города в Персии сделались в то время «совершенно русскими, настолько русские товары стали получать в них перевес над другими». Конкурировать в силу этого, по его мнению, уже не имело никакого смысла. И консул рекомендовал английским предпринимателям не тратить в таких городах попусту время и «махнуть на них рукою», например, на Йезд.

Следует отметить, что в рассматриваемый нами период времени и российская дипломатия, и русский капитал действовали в зоне Персидского залива столь же инициативно и изобретательно, как и деятельная английская дипломатия, и пронырливый, по выражению русских коммерсантов, британский капитал. Судите сами. В 1889 г. русский подданный Я. С. Поляков основал в Персии уже упоминавшийся выше Учетно-ссудный банк. В том же году российское правительство получило от шаха исключительное право (сроком на 5 лет) на разработку проектов строительства в Персии железных дорог и выбор компаний для осуществления этих проектов. Тогда же русский купец Лианозов приобрел концессию на рыбные промыслы на Персидском побережье Каспия, а российские предприниматели Хомяков, Третьяков и Корф начали переговоры с персидским правительством о предоставлении им концессии на строительство Трансперсидской железной дороги (от Решта до южного побережья Персии). При непосредственном участии России была создана и знаменитая Шахская казачьей бригада (численностью в 1750 человек, под командованием российских офицеров). Официально она подчинялась военному министру Персии, но фактически руководил ею русский посланник в Тегеране (на основании инструкций Военного министерства России). Русский язык в бригаде был «обязательным к изучению», воинский устав — российским. Бригада считалась главной опорой власти: охраняла шаха, министерства, дипломатические миссии, банки, и даже взимала налоги с населения. Руководил легендарной бригадой полковник Владимир Ляхов. В 1908 г. шах назначил его генерал-губернатором Тегерана. Из сказанного выше видно, что Россия в Персии, то есть в крупнейшем государстве зоны Персидского залива, действительно была серьезным соперником Англии.

В 1906 г. министром иностранных дел России становится Александр Петрович Извольский. Суть программы российской внешней политики, предложенной новым министром, состояла в ликвидации «наследства графа Ламздорфа в Азии», то есть в урегулировании там, во что бы то ни стало, англо-русских противоречий, и в «развороте спиной к обдорам», то есть к азиатам, а значит — и к Персидскому заливу. Ослабленная войной с Японией, остро нуждавшаяся в иностранных займах, Россия оказалась перед неизбежностью политических компромиссов, в том числе с Англией, главным политическим соперником и торговым конкурентом в Персии и в зоне Персидского залива в целом. В переговорах о займах Лондон ясно дал понять, что положительное решение данного вопроса возможно, но только на определенных условиях. И остро поставил перед Санкт-Петербургом вопрос о «размежевании сфер влияния в Азии», и в этом контексте — о «сворачивании действий» России в Персидском заливе.

«Желание англичан нагадить России на Востоке», как отмечали российские дипломаты, и поквитаться с Петербургом за унижения, нанесенные ей С. Витте и В. Ламздорфом, было настолько сильным, что не оставалось ни малейших сомнений в том, что имена этих выдающихся государственных деятелей Российской империи «ловкие бритты» запомнят надолго.

Российские дипломаты, работа которых дала позитивные результаты в плане упрочения интересов Российской империи в зоне Персидского залива, конечно же, испытывали досаду и разочарование в связи с «коррективами Извольского». И это понятно. Ведь ко времени начала переговоров России с Англией по «азиатским делам» российской дипломатии удалось сделать то, о чем все время помышляла Англия. Россия де-факто вышла на принципиальные договоренности с Персией насчет, как теперь бы сказали, гарантий обеспечения независимости и территориальной целостности Персии взамен обязательств Тегерана не участвовать ни в каких действиях, которые могли бы, прямо или косвенно, быть направлены против России. Иными словами, был сделан шаг в сторону усиления безопасности южных рубежей России. Однако от подписания официального документа, де-юре фиксирующего эти договоренности, Россия вынуждена была уклониться — опять-таки по причине ее новой внешнеполитической программы, объявленной англофилом А. Извольским. Заметим, что блестящая работа, проделанная в Тегеране выдающимся российским дипломатом, бывшим директором Азиатского департамента МИД России Н. В. Гартвигом, направленным, что показательно, на работу в Персию сразу же после ухода с поста министра иностранных дел графа Ламздорфа, по достоинству оценена А. Извольским не была.

31 августа 1907 г. состоялось подписание англо-русского соглашения, разделившего Персию на так называемые зоны влияния: русскую — на севере страны, нейтральную — в ее центральной части и английскую — на юге. Каждая из подписавших соглашение сторон обязывалась «не искать» концессий политического или коммерческого свойства в «чужой зоне».

Русские купцы в Персидском заливе. В фокусе внимания Российской империи в зоне Персидского залива находились вопросы торговли и коммерции. Русские промышленники и предприниматели с удивительной прозорливостью видели в этом районе мира перспективный торговый рынок, держались за него и критиковали правительство хотя и за вынужденный, но отход от региональной «политики дела».

Первым из россиян, обстоятельно изучившим положение дел на рынках Прибрежной Аравии, по-праву можно считать С. Сыромятникова. В 1900 г. он посетил порты Персидского залива, в том числе побывал в Маскате и на «Побережье пиратов». Как следует из донесений в Париж французского консула в Маскате месье Оттави, С. Сыромятников имел поручение своего правительства подготовить докладную записку по вопросу об «учреждении морской торговой навигации по маршруту Одесса — Басра». Одна из «тайных струн» Сыромятникова, сообщает французский дипломат, — обостренное, даже гипертрофированное, чувство «собственной исключительности». Говоря о результатах своей миссии в Персидский залив, С. Сыромятников, по словам Оттави, подчеркивал, что возвращается на родину с «трофеями», потому что « дрался и побеждал» (12). Вместе с тем, резюмирует французский консул, С. Сыромятников — профессионал, человек умный и прозорливый, «горячий сторонник развития российской торговли в Персидском заливе».

Оттави знал, что говорил. Он великолепно разбирался в людях, был талантливым дипломатом, хорошо владел арабским языком. У англичан «пронырливый француз» слыл «интриганом». Занимая пост консула Франции в Маскате (консульство было учреждено в 1894 г.), Оттави установил доверительные отношения с местным правителем, более того, — смог даже на некоторое время настроить его против англичан.

Архивные документы свидетельствуют, что выводы и соображения, содержавшиеся в докладной записке С. Сыромятникова на имя С. Витте по результатам служебной командировки в Персидский залив, были учтены и взяты на вооружение российским правительством. С. Сыромятников утверждал, в частности, о наличии в Аравии «потенциального рынка для русского сахара» (там в то время продавался только французский сахар, низкого, по его словам, качества), а также для «шерстяных и хлопковых изделий» и керосина; рекомендовал русским купцам немедля заняться этим делом. И был прав. Российские дипломаты в своих донесениях не раз потом отмечали, что на рынках Персидского залива «хорошо шел наш сахар», пользовались «повышенным спросом русский ситец (мануфактур Морозова и Людвига Ребенека), репс и атлас, керосин и свечи» (свечи из России составляли тогда «более одной трети всех свечей, имевшихся на базарах Аравии»), В целях «активизации российской коммерции» на Аравийском полуострове и в зоне Персидского залива в целом С. Сыромятников предлагал открыть русскую пароходную линию и отделения банков. Для «упрочения политических позиций России в этом крае» считал обоснованным «учреждение сети консульских агентств». Рекомендовал «организовать угольную базу в Бендер-Бушире» и многое другое [35] .

35

Из писем действительного члена Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии коллежского асессора И. В. Богоявленского управляющему генеральным консульством России в Бендер-Бушире (Персия) Г. В. Овсиенко известно, что во время пребывания Н. В. Богоявленского в Персидском заливе (весной 1902 г.) правитель Мохаммеры показывал ему свой новый дворец. Построен он был, по словам шейха, «по плану русского, по фамилии Сыромятников». Примечательно, что «каждая вещь» в этом дворце, по воспоминаниям И. В. Богоявленского, «была выписана из России» по рекомендации того же Сыромятникова.

Наряду с правительством, миссию С. Сыромятникова субсидировала также группа промышленников и купцов юга России. Будучи им убежденными в «имеющихся в Аравии возможностях для российского капитала», они уже в следующем году (1901 г.) снарядили туда первую торговую экспедицию. Однако эпидемия холеры, вспыхнувшая в Прибрежной Аравии, и связанные с ней жесткие санитарные ограничения на вход судов в Персидский залив вынудили предпринимателей изменить маршрут экспедиции и направить ее в красноморские порты (13).

Вторым разведчиком российского капитала в зоне Персидского залива, оставившим свой след и в истории российского предпринимательства в Аравии, был коммерсант И. Косых. Отдел торговли Министерства финансов России и группа российских промышленников («Товарищество Кузнецова», «Торговый дом Прохорова» и др.) поручили И. Косых тщательно исследовать в коммерческом отношении юго-западную часть Персии и Прибрежную Аравию. Ему предписывалось детально ознакомиться — в контексте намерений российского правительства по установлению прямых торговых связей с Арабским побережьем Персидского залива и открытию в этих целях пароходной линии — с крупными рынками региона, в том числе Исфагана, Шираза, Бендер-Бушира, Маската, Басры, Багдада и некоторых других.