Аравия. Прошлое и настоящее
Шрифт:
О степени повышенного внимания Санкт-Петербурга экспедициям «Корнилова» можно судить по тому, что во время первого рейса (март 1901 г.) на борту «Корнилова» находились два высокопоставленных российских дипломата — генеральный консул в Бендер-Бушире П. Покитонов и консул в Басре А. Адамов. Судно пришло в Персидский залив «с крупной партией сахара из Одессы». Русские, сообщал г-н Куже, «намеревались продавать свой сахар по ценам, ниже установленных на местном рынке англичанами», чем основательно их встревожили.
Во время первой торговой экспедиции в Персидский залив пароход «Корнилов» посетил Джидду, Маскат, Бендер-Аббас, Линге и Басру (судно вышло из Одессы 21 марта 1901 г.; путь в один конец занял более трех недель). В Маскат «Корнилов» доставил «золотой галун, сахарный песок, хлопчатобумажные ткани и керосин». В Бендер-Аббас — большую «партию ящиков керосина», в Линге — «три тюка мануфактурных изделий и сто ящиков стеклянной посуды». В портах Персидского залива на судно было погружено 4,6 тысяч упаковок табака (для Бейрута), 60 ящиков камеди (для Одессы и Лондона), 2 ящика опиума (для Александрии) и 17 тюков хлопка(для Одессы).
В отличие от сообщений французских дипломатов, в информации о миссиях «Корнилова» их российских коллег превалировали политические аспекты анализа — с акцентом на «двух весьма прискорбных, — по выражению А. Адамов, — для престижа российского на Персидском заливе инцидентах» (36). Хотя и были они «сугубо протокольного характера», однако вполне могли, как полагал А. Адамов, повлечь за собой серьезные негативные последствия политического порядка — «создать зазор» в отношениях, налаживаемых Россией с шейхствами Аравии. При открытии новой линии «Одесса — порты Персидского залива», писал А. Адамов, во главу угла ставились, конечно, торговые цели. Но «на Востоке торговля и политика идут рука об руку», и Русскому обществу пароходства и торговли при направлении своих судов в Персидский залив «придется считаться с этим обстоятельством». В противном случае, резюмировал А. Адамов, «может повториться то, что имело место при первом заходе «Корнилова» в порты Аравии». Речь идет о Маскате, где «на обратном пути из Залива «Корнилов», согласно инструкции, салютовал флагу местного шейха; однако с нарушением протокола — 9 выстрелами вместо положенных 21». Инцидент этот, по словам А. Адамова, получил широкий резонанс еще и потому, что во время первого захода «Корнилова» в Маскат (по пути следования в Персидский залив) правитель Маската «специально разъяснил капитану российского торгового судна, нарушившему протокол, церемониал салюта». Капитан знал, что салют надлежит производить 21 выстрелом из орудий палубной артиллерии. Именно такое количество выстрелов означало на языке протокола «демонстрацию уважения иностранным судном флагу независимого правителя», гостем гавани которого оно становилось. Если производилось меньшее количество выстрелов, то это рассматривалось как «акт пренебрежительного отношения капитана иностранного судна к статусу султана как независимого правителя», со всеми вытекающими из этого негативными последствиями в отношении самого государства, судно которого «пренебрегло нормами протокола». Заметим, подчеркивал А. Адамов, что речь в данном конкретном случае шла о самом чувствительном для арабов Прибрежной Аравии вопросе — об их суверенитете. Понятно, что «на наш салют ответа не последовало» (37). Инцидент, к счастью, удалось уладить. Помог французский вице-консул, пользовавшийся расположением султана. Российское судно повторило заход в гавань, и салютовало, как положено, — 21 выстрелом. Так французский дипломат, г-н Лоране вписал свое имя в анналы истории отношений России с Маскатом. «Нечего и говорить о том, — отмечал А. Адамов, — какое впечатление должен был произвести на местное население этот эпизод, и с какими прикрасами и преувеличениями известие о нем было незамедлительно распространено англичанами по всему Персидскому заливу» (38).
После «Корнилова» порты Персидского залива посетило еще одно российское судно — «Азов» (август 1901 г.). Торгово-дипломатическая миссия «Азова», отмечали российские дипломаты, закрепила сложившуюся уже к тому времени неплохую в целом коммерческую репутацию в регионе новой пароходной линии «Одесса — порты Персидского залива». Ее успешному в целом функционированию содействовало, прежде всего, то, как считали французские дипломаты, что она «находилось под патронажем правительства России» (39).
Обозначившаяся тенденция к расширению Русским обществом пароходства и торговли коммерческих перевозок в зону Персидского залива не могла остаться незамеченной ни в Бомбее, ни в Лондоне, и не вызвать обеспокоенности в «стане англичан». «Бритты открыто заявляют по всему Заливу, — сообщал российский генеральный консул в Багдаде А. Круглов, — что начнут жесткую борьбу», и готовы будут «за ничтожную плату» перевозить все грузы, идущие в Персидский залив, «лишь бы не оставить ничего пароходам Русского общества» (40).
Заявления такого рода подкреплялись практическими действиями. Великобритания, по выражению французских дипломатов, делала все возможное, чтобы «покончить с российским Посейдоном в аравийских водах». Обеспокоенность англичан «деятельной политикой России в бассейне Персидского залива» была, по мнению французов, вполне обоснованной. Русские, как отмечалось в донесениях, поступавших в Париж от французских дипломатов из Маската и Санкт-Петербурга, были «серьезно настроены на то, чтобы организовать альтернативное англичанам пароходное обслуживание обоих побережий Персидского залива судами Торгового флота России» (41). И задача эта, считали французские дипломаты, если бы не война России с Японией, следствием чего и стал «уход русских с политической сцены Персидского залива», была бы ими определенно выполнена.
Свернув (под прессом обстоятельств) свою активность в регионе, Россия вместе с тем себя из списка его торговых партнеров не вычеркнула. Об этом говорится, в частности, и в «Очерке Басрского вилайета и арабо-турецких владений в Персидском заливе». Автор очерка, российский консул в Басре С.Тухолка, отмечал (октябрь 1912 г.), что «за год в Басру из Европы и Индии приходит до 200 пароходов». При этом большая часть суммарного объема доставляемых в Басру грузов выпадает на английские пароходы («до 85% общего тоннажа»). Объем немецких поставок не превышает 9% от суммарного тоннажа доставляемых в Басру грузов, русских — 4% и турецких — 2% (42). В 1911 г. тоннаж английских судов, по сведениям российских дипломатов, составил 256 906 тонн, немецких — 39 249 тонн, русских — 9 178 тонн, турецких — 5 576 тонн (43).
Торгово-пассажирская линия «Одесса — порты Персидского залива» являлась важным инструментом Российской империи по реализации коммерческих планов в бассейне Персидского залива. Просуществовала она, несмотря на «козни бриттов» и непростую для России внешнеполитическую атмосферу и внутриполитическую обстановку, 14 лет (1901-1914 гг.). «Появление флага Торгового флота России в водах Залива», отмечали французские дипломаты, можно было бы приветствовать уже только потому, что русские подрывали «дьявольскую монополию» англичан на морские перевозки. По данным французов, до появления в Персидском заливе русских торговых судов «на суммарный здесь годовой тоннаж в 400 000 тонн (1900 г.) выпадало только 5 пароходов не под британским флагом», в том числе 1 — австрийский и 4 — турецких (44). Англичане, сообщали французские дипломаты, «не переставали трубить на всех коммерческих перекрестках мира», что политическое влияние Британской империи в Персидском заливе и «триумф английской торговли в этом крае» — бесспорны и непоколебимы. Неудивительно поэтому, писал французский консул в Бомбее г-н Восьйон, что «рождение линии «Одесса — порты Персидского залива» вызвало такой переполох в стане англичан».
Архивные документы свидетельствуют, что французы внимательно наблюдали за деятельностью россиян не только в Персидском заливе, но и в Индии, на долю которой приходилось более половины суммарных объемов торговли шейхств Аравии с внешним миром. Ничто не ускользало от их цепкого взгляда, никакая мелочь. Даже такая, казалось бы, мало о чем говорящая деталь, как размер вализ с дипломатической почтой. Генеральный консул России в Бомбее М. де Клемм, сообщал в Париж французский дипломат, «держится, вроде бы, в стороне от всего здесь происходящего, но вализы, получаемые и отправляемые им, топорщатся, что говорит о его активной переписке с Санкт-Петербургом». Известно, что русская дипломатическая миссия, продолжал дипломат, активно работает над налаживанием торговых отношений России с местными коммерсантами, а также с торгующими с ними арабами Аравии и персами, хотя по известным причинам тщательно скрывает это (45). В целом можно констатировать, отмечал французский консул, что функционирование торгово-пассажирской линии «Одесса — порты Персидского залива» позитивно сказывается на имидже российской торговли на рынках Арабского Востока и Индии.
Как бы то ни было, но дипломатия и бизнес-сообщество Российской империи работали в зоне Персидского залива действительно активно и слаженно — с прицелом на то, чтобы проводимая ими в жизнь «политика дела» оборачивалась для Отечества приумножением его славы, чести и достоинства. Через Константинополь, писал в «Отчете о командировке в Хиджаз» (1899 г.) штабс-капитан Давлетшин, Мекка получала из России «весь запас муки» и достаточное для нужд населения количество «бакинского керосину»(46).
Торгово-пассажирская линия «Одесса — порты Персидского залива» функционировала вплоть до Первой мировой войны; обслуживалась пароходами «Тигр» и «Евфрат», совершавшими четыре регулярных рейса в год. Суда принадлежали Русскому обществу пароходства и торговли (РОПиТ было основано «Высочайшим указом от 3 августа 1856 г.»). Главное управление этой легендарной компании находилось в Одессе. По мнению А. А. Скальковского, авторитетнейшего российского историка-краеведа, которого называли «Геродотом Новороссийского края», РОПиТ со всем основанием можно было считать одним из «рычагов успехов российской внутренней и внешней торговли». Анализируя деятельность РОПиТ в Персидском заливе, в том числе в шейхствах Аравии, нельзя не согласиться с оценкой А. Скальковского, что РОПиТ, созданное в целях «развития судоходства и торговли для пользы Южной России», всемерно содействовало росту «нравственного влияния русского флага на всех берегах и во всех гаванях». И подтверждением правильности таких слов может служить «аравийская страница» истории РОПиТ.