Аравия. Прошлое и настоящее
Шрифт:
Более тщательно, по мнению российских дипломатов, «должно было бы подходить и к формированию направлявшихся в регион торговых экспедиций и миссий». Так, не совсем удачным, на их взгляд, был состав специальной торговой миссии, посетившей Персидский залив в 1901 г. на пароходе «Корнилов». «Присылка в эти края, на первом пробном рейсе «Корнилова», компании удивительно не подходящих людей в качестве наших торговых пионеров, — отмечается в сообщении генерального консула в Багдаде российскому послу в Константинополе от 10 октября 1901 г., — нисколько не содействовала успеху начинания». Лица эти оказались «совершенно не подготовленными к выполнению возложенной на них задачи». Притом как «по незнанию ими иностранных языков и нравов, так точно и по отсутствию у них всякого образовательного ценза и просвещенного кругозора», а также должного «патриотического устоя». Так, «состоявшие в миссии армяне..., — подчеркивается в донесении, — вскоре подпали под влияние здешних торговцев-армян, тяготеющих к Англии». Ничего подобного, резюмирует консул, «не встречается у англичан, среди коих даже самый невидный агент является удивительно приспособленным к своим обязанностям» (25).
Ахиллесовой пятой российской коммерции в Прибрежной Аравии российские дипломаты считали «отсутствие на местах русских коммерческих агентов». Некому было «контролировать ни разгрузку, ни хранение поступавших из России товаров». А контролировать было что, так как в таможнях, по их сведениям, над русским товаром «проделывали операции искусственной аварии». Английские страховые агенты «признавали после этого товар испорченным». На него «существенно сбрасывались цены», и торговля для предпринимателей из России становилась недоходной. «Умело дирижируя подобными манипуляциями», подчеркивали дипломаты, страховое общество “Assuarance Meritime” (деятельность его субсидировало, кстати, английское правительство), «корректировало и регулировало конкуренцию цен на местных базарах исключительно в интересах английской торговли». Только те товары способны были эту «конкуренцию» выдержать, отмечается в документах МИД Российской империи, «кои приняты были вышеуказанным обществом в свою страховку» (26).
«Выступая на незнакомом для нас рынке зоны Персидского залива, мы не должны забывать, — писали в 1903 г. в своих отчетах дипломаты А. Адамов и А. Савинов, — что западноевропейские промышленники, давно здесь работающие, хорошо изучили местные требования, и успели пустить весьма прочные корни. Ввиду чего, для успеха наших торговых начинаний, необходимо тщательно изучить край в коммерческом отношении. Работу эту нельзя, однако, поручать лицам, командируемым русскими коммерсантами время от времени, и преимущественно на кратковременные сроки. Основываясь зачастую на случайно набранных сведениях, они строят, сплошь и рядом, совершенно неверные выводы. К этому делу следовало бы специально привлечь агентов Русского общества пароходства и торговли.
По самому характеру своей деятельности они находятся в постоянном общении с иностранным торговым миром и поставлены, таким образом, в самые благоприятные условия в отношении ознакомления с торговлей» (27).
Нелишне было бы, считали российские дипломаты, «обратить внимание Русского общества пароходства и торговли на имеющуюся у него возможность монополизировать перевозку грузов от Константинополя и сирийских портов до Басры и обратно». Такая возможность, как они полагали, основывалась на том, что практиковавшаяся русскими судами «доставка товаров без разгрузки в Порт-Саиде» давала русскому пароходству «громадные преимущества» перед всеми остальными судоходными компаниями (28).
Анализируя соображения российских дипломатов, справедливости ради следует отметить, что добиться преимущественного положения именно в том, что касалось перевозки грузов в зону Персидского залива, не говоря уже об установлении монополии на нее, было делом довольно сложным. Такая монополия, английская, там уже имелась. И «оберегалась» она, как сообщали агенты службы разведки Российской империи, тщательно. И в первую очередь самими «английскими пароходными обществами, получавшими на эти цели субсидии от правительства» (29). Так, из 284 судов, посетивших, например, Маскат в 1902-1903 гг., 276 были английскими и только 8 — русскими (30).
Серьезное внимание изучению «путей и методов прорыва российских товаров» на рынки бассейна Персидского залива уделяли французские дипломаты. Подтверждением тому — донесения, хранящиеся в Архиве МИД Франции. Русские, прибывшие сюда на судне «Корнилов» (1901 г.), отмечается в депеше в Париж консула в Маскате г-на Оттави, «были приняты для краткой аудиенции султаном, который положительно в целом отреагировал на их торговые начинания в этом крае» (31). Учитывая, что в роли переводчика на встрече российских коммерсантов с правителем Маската выступал французский консул, свидетельства эти приобретают особое звучание. Ведь информация о миссии «Корнилова», распространявшаяся англичанами, была и по тональности, и по содержанию совершенно иной. «Сообщения англичан из Бомбея о фиаско «Корнилова», — писал в другом своем донесении Оттави, — подхваченные французской прессой, являются полностью лживыми и противоречащими действительности» (32). Согласно свидетельствам Оттави, «русские коммерсанты посетили в Маскате основных местных купцов-оптовиков и провели с ними довольно удачные переговоры». «Появление на рейде Маската российского флага произвело в городе, — по его словам, — сенсацию... Пристани были заполнены народом, интерес к русскому судну... и товарам был повсеместным и неподдельным» (33).
В специальных обзорах-донесениях, посвященных «деятельности русских», Оттави обращал внимание МИД Франции на «частоту заходов «Корнилова» в порты Арабского и Персидского побережий Залива» (март, апрель, октябрь 1901 г.), высказывал предположение относительно их «разведывательной окраски». Отмечал «высокопрофессиональную подготовку командного и матросского состава гражданского судна, одетого, однако, в униформу Военно-морского флота России, а главное — негражданский, порой, характер вопросов, ставившихся русскими перед султаном».
Дипломатический представитель Франции в Маскате считал, что «координация в этом крае некоторых действий Парижа с Санкт-Петербургом была бы в интересах Франции» (34).
Архивные документы свидетельствуют, что Париж видел в Санкт-Петербурге «сторонника своих мыслей и действий» по недопущению превращения Англией «Персидского залива и его окрестностей» в сферу исключительных интересов Британской империи. Так же рассматривала Францию и Россия. Не располагавшая тогда «достаточной сетью» торговых и дипломатических представительств в зоне Персидского залива, особенно в Прибрежной Аравии, Россия была заинтересована во Франции, в накопленном ею арсенале сил и средств. Следует отметить, что русские купцы, разворачивавшие деятельность в Аравии, наделяли работавших там французских коммерсантов полномочиями представлять их торговые интересы на местных рынках. И, надо сказать, что «на первых порах» французы неплохо, как считали российские дипломаты, «выражали там интересы русской торговли», в частности в Маскате.
Намерения обеих сторон действовать в бассейне Персидского залива «антианглийским тандемом в строго очерченном формате» на практике реализованы не были. Не успев, как следует, окрепнуть и набрать силу, тандем попал под колеса исторических событий. Благодаря обстановке, складывавшейся тогда в мире, Англия смогла не допустить проведения скоординированных русско-французских акций в зоне Персидского залива, «распилить тандем» и избежать возможных негативных для Британской империи последствий от планировавшихся совместных русско-французских действий. Вначале Англии удалось вывести из игры Париж (1904 г.) и, таким образом, сузить возможности для политико-дипломатического маневрирования Санкт-Петербурга. Затем, подписав в 1907 г. соглашение с Россией о разделе сфер влияния в Азии, стреножить и деятельность в бассейне Персидского залива самой России.
Возвращаясь к рассказу о торгово-дипломатических миссиях в Персидский залив судна «Корнилов», следует отметить, что они имели большое значение для укрепления в Аравии имиджа России как крупной торговой и миролюбивой державы. Экспедиции «Корнилова», предпринятые Россией в рамках «мирного проникновения в Аравию», квалифицировались иностранными дипломатами, судя по донесениям в Париж поверенного в делах Франции в Тегеране г-на Куже, как хорошо просчитанные с точки зрения политико-экономических интересов России. В коммерческом отношении они были, по его мнению, «первыми заметными акциями русских в Персидском заливе» (35). В политическом — «яркой демонстрацией усиления в регионе влияния и авторитета России», отражением результативной деятельности ее дипломатии.