Архив Долки
Шрифт:
— Я серьезно. Эта мысль все время крутилась у меня на задворках ума, независимо от того, насколько я был занят всяким прочим — крутилась, как неутомимый, незримый электрический мотор. Благодать Божья никогда не оставляла меня.
— Черт меня дери. Хочешь сказать, что, встреть я тебя через несколько лет, мне придется снимать перед тобой шляпу? Ты прекрасно знаешь, что шляп я почти не ношу.
Мик добродушно улыбнулся. Сколь бы серьезен он ни был, ему не хотелось придавать происходящему ни громоздкости, ни помпы и тем самым не оказываться на границе с нелепым. Несвоевременный смех мог разрушить нечто важное.
— Могу облегчить тебе думы, Хэкетт, — сказал он весело. — Очень мала вероятность, что ты встретишь меня после того, как я окажусь среди Господом помазанных. Более того — будет это невозможно вовсе.
— Почему? Ты собираешься стать заморским миссионером, проповедовать евангелие неграм в Занзибаре или где-то еще такого же рода?
— Нет. Это единственное, что я не буду делать вполсилы. Я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, чего хочу. Собираюсь примкнуть к одному из закрытых орденов — и к самому строгому, если меня возьмут.
— И кто же это, когда в доме своем он?
— Реформированный орден цистерцианцев, широко известных как трапписты…
Хэкетт исторг странный клекот, переродившийся в громовой хохот.
— Черт, черт, — гоготал он, — я под это дело куплю себе последнюю выпивку. На сей раз виски. Два, миссис Л., — кликнул он. Миссис Лаветри, взявшись выполнять заказ, вымолвила:
— Время подходит, мистер Хэкетт.
Хэкетт мгновенно затих, задумался и оплатил заказанное без сдачи. Доверительно повернулся к Мику, жестом показывая, что предлагает пить за его здоровье.
— Занятно, как возникает повод для тоста — и возникает неизбежно, даже если отчаялся его найти. Тут хороши глупые слова вроде рока или судьбы.
— Может, Провидение — слово получше.
— Почти десять лет назад я сочинил ловкий стишок. Запер его у себя в голове и решил, что не стану им бахвалиться, пока не подвернется случай, когда он окажется чудодейственно уместным. Улавливаешь?
— Кажется, да.
— Меня не волновало, отращу ли я незаслуженную репутацию импровизатора. Это меня не тревожило нисколько. Я просто хотел снять вопрос, покрыть своим козырем чьего-нибудь туза. Сечешь?
— По мне — тщеславие это.
— Погоди! Вот он, подходящий случай. Ты говоришь, что собираешься к траппистам? Хорошо. Как раз для этого объявления и был давным-давно сочинен мой стишок. Тут же как есть Судьба голяком! Но какая жалость, что нет здесь громадной публики.
— Читай уже свое сочинение, будь добр, — велел Мик.
Хэкетт так и сделал, торжественным голосом, и Мик в конце, безусловно, расхохотался. Несколько вульгарно, однако ж не похабно.
Один юный монах из Ла-Траппа
Подцепил трипака тихой сапой.
«Доминус вобискум»[38], — сказал,
Но сикать он лучше не стал —
Поломался, наверное… клапан.
Да, забавно. Но настроение у Мика, пока шел он домой, оставалось задумчивым. В сказанном Хэкетту он был совершенно серьезен. Дни его как мирянина сочтены.
Глава 17
Рано поутру Мик уже был на ногах, довольно сумрачное настроение предыдущего вечера растворилось, и в душe возникло удовлетворенье — без всякой на то внятной причины. Он ощущал, что его довольно заполошный ум проясняется, а путь впереди становится проще.
Он оделся в парадное, завтрак сделал себе незатейливый — такой же незатейливый, как предстоящая этим утром задача. Выскользнув потихоньку в назначенный час, он нашел такси, где ему и полагалось быть, за рулем сидел Чарли, которого Мик знал по другим случайным вылазкам; Чарли читал газету. Тейг Макгеттигэн для богатых.
— Достославное утро, слава Господу, — сказал Чарли.
— Так и есть, — отозвался Мик, усаживаясь рядом, — хотел бы я съездить в Арклоу на денек, рыбу половить. Ты небось против такой поездки не возразил бы, Чарли?
— Я в смысле щуки зверь, сударь. Едренть, что 6 ни ловил я — сайду, макрель, языка морского или пусть даже треску — вечно достаю щуку. Я — как тот ловец на форель, который вечно таскает угрей и всю оснастку себе портит. На Вико-роуд, сударь?
— Да, Вико-роуд. Я тебе скажу где.
Время было девять, не очень-то рано, однако поездка через Монкстаун, Данлири и Долки сложилась такая, будто населенные пункты эти все еще спали. Движения на улицах — самая малость, если не считать редких потрепанных трамваев.
На Вико-роуд не видно было ни души. Мик дал Чар-ли проехать порядком мимо цели, затем велел вернуться и остановиться в двенадцати ярдах от прорехи в ограде.
— Подожди здесь, Чарли, — наказал он, — заднюю ближнюю дверцу оставь открытой. Мне нужно забрать у приятеля предмет неуклюжего пошиба. Я ненадолго.
— Есть, сударь.
Мик почти сразу увидел, что бочонок лежит там же, где его оставили, но прошел чуть дальше под деревьями и присел на валун. Решил, что может быть уместной некоторая искусственная задержка.
Когда же вернулся, оказалось, что извлечь и далее тащить бочонок, вдоль дороги, держа его перед собой, не составляет никакого труда, однако, добравшись до машины, Мик вынужден был тяжко уронить его на землю.
— Чертова штука тяжелая, Чарли, — сказал он, отвлекши водителя от газеты. — Не положишь ли его в багажник?
— Разумеется, сударь.
Что он умело и проделал.
— Небось из этих новых электрических бомб, как пить дать, — сказал он, когда они оба вновь устроились в машине. — Видал такие, их из моря доставали в Первой мировой.