Бархатный дьявол

Фокс Николь Николь

Не может быть, чтобы этот ублюдок просто хотел поговорить со мной. Не тогда, когда у меня есть его невеста.

Мне нужно быть готовым ко всему.

Перед тем, как спуститься вниз, я надеваю на себя тонкий провод и микрофон. Провод тонкий, микрофон маленький. Как только моя рубашка застегнута поверх жилета, их вообще не видно.

Может быть, у меня нет оружия, но я не войду полностью голым. Только гребаный идиот заходит в логово льва без страховки.

Тогда пора двигаться. Я спускаюсь вниз,

когда замечаю маму на пороге дверного проема. Она нервно наблюдает, как мужчины готовятся через окно.

— Исаак…

— У меня сейчас нет времени говорить, мама, — холодно говорю я. — Долг зовет.

— Я просто хотела сказать, что мне жаль.

Я дышу сквозь свой скрытый гнев. — Он крепко держал тебя, — уступаю я, давая ей выход. — Меня не удивляет, что это продолжалось после его смерти.

Она вздрагивает в ответ на заявление, но не говорит ни слова. Ее лицо как никогда непроницаемо.

— Увидимся.

Как только я выхожу наружу, люди садятся в машину поддержки. Я буду ехать один на своем черном Titan Wrangler.

— Помните, — говорю я им, прежде чем мы сойдем, — я хочу, чтобы вы дали мне причал на милю. Если мне понадобится подкрепление, я вызову его.

— Будем слушать выстрелы, — язвит Богдан.

Он убежден, что Максим собирается протащить оружие. Это, конечно, не исключено для моего кузена-змеи. Я просто надеюсь, что у него еще осталось чувство чести.

Но опять же, я не знаю, как далеко он пал. В любом случае это не имеет значения.

Я могу взять Максима со своим оружием или без него. Для меня это не имеет значения.

До пустующего склада, где мы договорились встретиться, пятьдесят минут езды. Я прохожу мимо машины поддержки, когда они разбили лагерь ровно в миле от склада, согласно моему приказу.

Я въезжаю на «Wrangler» в открытые ворота комплекса и припарковываюсь рядом с пустым двором. На противоположной стороне стоянки стоит еще одна машина:

блестящий красный Ferrari SF90 Spider со всеми креплениями. Максим никогда не был поклонником тонкости.

Закатив глаза, я выбираюсь наружу и направляюсь внутрь. Кажется, вокруг нет ни души.

Я поднимаюсь по затемненной лестнице на второй этаж. Внизу было темно и сыро, а здесь, наверху, свет льется сквозь квадратные фабричные окна вдоль стен, выходящих на запад. Стекла проржавели, а некоторые окна разбиты. Ничто не кажется неуместным.

— Исаак, — раздается голос.

В дальнем конце открытого пространства из-за большой колонны выходит Максим.

Он одет так же, как и я, а это значит, что я не могу сказать, прячет ли он оружие под одеждой. Я делаю несколько шагов вперед, чтобы оценить его реакцию.

Он напрягается, и я не могу не улыбнуться. — Только не говори, что боишься меня, кузен?

Мой голос эхом разносится по

опустевшей фабрике. Глаза Максима сузились. Я замечаю, что он значительно пополнел с тех пор, как я видел его в последний раз. Он всегда был тощим ребенком, поэтому лишние мышцы делают его похожим на надутую куклу, которую слишком сильно надули.

— Я никогда тебя не боялся, — шипит Максим.

Я смеюсь. — Действительно? В прошлый раз, когда ты пытался затеять со мной драку, ты спрятался под своей кроватью, когда я пришел, чтобы свести счеты.

— Мне было восемь.

— И мне

Он стискивает зубы. Его глаза вспыхивают от обиды. — Те дни прошли, кузен, — рычит он. — Мне больше не восемь, и я определенно не боюсь тебя».

— Значит, ты пришел без оружия? — спрашиваю я, загоняя его в угол.

На этот раз он контролирует свое тело, но не глаза. Он выдает себя одним гребаным миганием. — Конечно.

Я делаю вид, что верю лжи. Я знаю неизбежный исход этой встречи, но не хочу ускорять процесс. Не раньше, чем у нас была возможность поговорить.

— Как Богдан? — спрашивает Максим.

Я улыбаюсь. — Мы можем покончить с любезностями.

— Хорошо, — отрезает Максим.

Мы кружим все ближе и ближе друг к другу, петляя между рядом стальных колонн, спускающихся в мертвую точку пола склада.

Он не просто выглядит громоздким — он выглядит еще и выше, чем я помню. Затем я смотрю на туфли этого дизайнера от Армани и понимаю, что у него полудюймовая танкетка на каблуке.

— Хорошие туфли, — усмехаюсь я. — Держу пари, они отлично подходят для того, чтобы добраться до верхней полки. — Я знаю, что подначиваю его, но, черт возьми, оно того стоит, чтобы увидеть, как яростно дергается его лицо.

— Как она? — спрашивает он, ловко меняя тему.

— За ней хорошо заботятся.

Максим медленно отступает к ряду окон. Я иду следом, подстраиваясь под него шаг за шагом и сохраняя дистанцию между нами. Интересно, где у него прячется резервная копия. Почему-то я почти уверен, что он не говорил им держаться в радиусе мили.

— Что черт возьми, это значит?

Я пожимаю плечами. — Скажем так, ни одна женщина не любит, когда ей лгут.

— Тогда зачем ей оставаться с тобой?

Я смеюсь. — Я никогда не лгал ей. С самого начала она знала мое настоящее имя. И если бы у нас было больше времени той ночью, она бы тоже знала, что я сделал.

— Вот это гребаная ложь. Ты был связан с ней задолго до той ночи. Зачем утверждать обратное?

— Потому что это правда. В ту ночь я впервые увидел ее.

— Значит, ты просто подошел к случайной женщине, не видя ее, и решил защитить ее ценой своей жизни? Я называю это чушью. Почему?

— Она была зудом, который мне нужно было почесать.