Бархатный дьявол
Шрифт:
— Камила?
Я качаю головой, но, к ужасу, чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Это касается не только меня. Я тоже плачу за все потерянные годы Исаака.
— Ты плачешь?
Я резко отворачиваюсь от него, но он не собирается отпускать меня. — Не обращай на меня внимание.
— Вряд-ли получится.
— Исаак, пожалуйста…
— Камила, — отвечает он, подстраиваясь под мой твердый тон.
Он обходит меня и становится прямо передо мной. Его тень заслоняет
Иисус. Я должна перестать думать о нем так. Как будто он кто угодно, только не человек, который украл меня и заставил выйти за него замуж.
— Это из-за телефонной линии в твоей комнате? — спрашивает Исаак. — Потому что я имел в виду то, что сказал ранее. Я ее восстановлю.
Я смотрю на него. — Да?
— Да
— Исаак, мы оба знаем, что мы не на сто процентов честны друг с другом. И я в порядке с этим. Но… может быть, мы можем попытаться быть честными друг с другом хотя бы в одном вопросе?
Не знаю, что заставило меня пойти туда, но я не жалею об этом, когда говорила.
— Я могу это сделать.
— Ты первый, — говорю я, сразу чувствуя себя неловко.
Он не спорит. — Хорошо. Ты влюблена в Максима?
Мои глаза устремляются к нему. Я ожидала какого-то кривого поворота, но определенно не этого. Этот вопрос не дает ему спать по ночам? Или это мимолетный вопрос, ответ на который ему на самом деле не важен?
— Я думала, что люблю его, — тихо говорю я. — Но даже тогда, когда он был Алексом, я не любила его так, как положено любить мужчину, за которого согласилась выйти замуж.
— А как ты должна любить мужчину, за которого соглашаешься выйти замуж?
— Полностью. Однозначно. Страстно.
— Похоже, много работы.
Я фыркаю от смеха, но это помогает мне расслабиться. Это придает мне достаточно уверенности, чтобы задать ему вопрос, который в последнее время не дает мне спать по ночам.
— Мой ход.
— Давай, — говорит Исаак.
— Почему ты подошел к моему столику в тот вечер? — Я спрашиваю. — Почему ты почувствовал необходимость прервать мое свидание?
Он протягивает руку и гладит меня по щеке тыльной стороной ладони. Это так странно нежно, что я чуть не потеряла сознание. Я имею в виду — моя голова слабеет, а колени превращаются в желе. Мне приходится крепче сжимать сильное предплечье Исаака, чтобы оставаться в вертикальном положении.
— Потому что я не мог видеть тебя с другим мужчиной, когда было ясно, что ты предназначена для меня.
И просто так, я таю. Единственный способ удержаться от того, чтобы окончательно не развалиться… Это поцеловать его.
Так я и делаю. Я обнимаю его и прижимаюсь губами к его губам. Проходит секунда, прежде чем его руки опускаются на мои бедра, притягивая меня к своему телу, так что я могу почувствовать его эрекцию на своем бедре.
Здесь
В мгновение ока мы оба голые.
Светлый день. И несмотря на относительно уединенную часть сада, в котором мы находимся, это все же очень общее пространство. Инцидент в библиотеке все еще свеж в моей памяти, но смущение, вызванное обнаружением, почти полностью исчезло.
Он обхватывает меня за талию и прижимает к стволу одного из широких лиственных деревьев, стоящих на страже сада. Кора царапает мне спину, но дискомфорт каким-то образом сменяется удовольствием.
Рука Исаака сжимает мою грудь, тянет соски и перекатывает их между пальцами, снова и снова вызывая у меня резкие вздохи.
Ему не нужно больше ничего делать, чтобы я была готова к нему, но его пальцы все равно скользят в мою влагу. Я кричу, отчаянно нуждаясь в кайфе, который может дать мне только он.
Он спросил меня в библиотеке, заставляет ли Максим кончить так же, как он.
И честный ответ — нет. Максим никогда не заставлял меня кончать. Он был слишком эгоистичен в постели, слишком не обращал внимания на мои нужды. Я провела восемнадцать месяцев, делая вид, что это не имеет значения.
Но теперь, когда тело Исаака прижимается ко мне, его рука лежит на моей груди, а его пальцы внутри меня, я знаю, чем бы я пожертвовала, выйдя замуж за Максима.
Как я была наивна. Как глупа.
Исаак крепко сжимает меня пальцами, срывая с моих губ стон, который в любой другой день заставил бы меня покраснеть. Но сейчас мне нужно освобождение и все удобства, которые с ним связаны. Поэтому я сжимаю свою киску вокруг его пальцев и готовлюсь к натиску.
Когда я вся дрожу, он вытаскивает из меня пальцы и слизывает их. Это возвращает меня к той ночи, когда мы встретились, когда он сделал то же самое посреди ресторана.
Я была очарована им тогда. Его очарование. Его внешность. Его пуленепробиваемая уверенность. Это было высокое знание того, что такой мужчина, как он, может когда-либо хотеть такую обычную женщину.
Он мог иметь кого угодно.
И он выбрал меня.
— Исаак, — выдыхаю я. — Трахни меня… Пожалуйста, Боже, просто трахни меня.
Его глаза вспыхивают, и секунду спустя я чувствую, как его член касается моих губ. Он водит кончиком вверх и вниз, заставляя меня дрожать от предвкушения.
Затем он выстраивается и двигает бедрами вперед. Я крепко сжимаю его плечи, когда он врезается в меня. Моя спина царапает кору дерева при каждом шлепке его бедер, но я приветствую каждое великолепное ощущение. Каждое прикосновение боли, каждая дрожь удовольствия. Каждая поразительная боль, которая вьется в мое сердце.