Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
Можно было бы подумать, что теперь, съ уходомъ въ спальню, окончились вс глупости молодого человка; однако-жь, на поврку вышло не то. Луна сіяла великолпно надъ безбрежнымъ моремъ, и мистеръ Джемсъ, привлеченный къ окну романтической перспективой океана и звзднаго неба, расчиталъ весьма основательно, что онъ можетъ наслаждаться этимъ видомъ, куря трубку. Никто, конечно, думалъ онъ, не услышитъ табачнаго запаха, если осторожно отворить окно и выставить свою голову съ трубкой на свжій воздухъ. Такъ онъ и сдлалъ. Но проникнутый поэтическимъ восторгомъ, бдный юноша забылъ, что дверь изъ его спальни была отворена все это время, отчего образовался сквозной втеръ, распространявшійся по всему дому. При содйствіи этого втерка, облака табачнаго дыма, сохраняя всю силу благовонной пахучести, немедленно донеслись до ноздрей миссъ Кроли
Съ этой трубкой табаку окончились похожденія нашего героя, и Бьюты Кроли на «Королевнной усадьб«никогда не узнали, сколько тысячь фунтовъ прокурилъ за одинъ разъ ихъ благородный сочленъ. Мистриссъ Фиркинъ бросилась со всхъ ногъ къ мистеру Баульсу, который читалъ въ эту минуту громкимъ и торжественнымъ голосомъ «Прозрачное Зерцало», въ назиданіе своего помощника, младшаго буфетчика, состоявшаго подъ его непосредственной командой. Увидвъ почтенную ключницу, блдную и растрепанную, Баульсъ и его помощникъ подумали съ перваго раза, что въ джентльменскій домъ забрались разбойники, которыхъ ноги мистриссъ Фиркинъ замтила, вроятно, въ господской спальн подъ кроватью миссъ Кроли. Но узнавъ въ чемъ дло, мистеръ Баульсъ въ одно мгновеніе ока перебжалъ лстницу третьяго этажа и ринулся въ спальню Джемса.
— Мистеръ Джемсъ! Мистеръ Джемсъ! закричалъ онъ, задыхаясь отъ ужасной тревоги. Перестаньте курить, сэръ, ради-Бога!
Молодой человкъ выпучилъ глаза.
— О, мистеръ Джемсъ! Что вы надлали? продолжалъ Баульсъ глубоко-патетическимъ голосомъ, выбрасывая трубку изъ окна. Что вы надлали, сэръ? Барыни терпть этого не могутъ.
— А имъ какая нужда? сказалъ Джемсъ съ неумстнымъ хохотомъ. Я курю для собственнаго удовольствія.
И онъ думалъ, что все это дло прійметъ шуточный оборотъ; но по-утру на другой день его мысли измнились, когда помощникъ Баульса, чистившій сапоги мистера Джемса, принесъ ему полотенцо и теплую воду для бритья. Вмст съ полотенцомъ, слуга вручилъ молодому джентльмену записку, написанную рукою миссъ Бриггсъ. Записка была слдугощаго содержанія:
«Милостивый государь, тётушка ваша провела чрезвычайно безпокойную ночь; благодаря дерзкому безразсудству, съ какимъ вамъ угодно было осквернить сей домъ облаками табачнаго дыма. Миссъ Кроли поручаетъ мн выразить ея сожалніе, что она, по нездоровью, никакъ не можетъ васъ видть передъ вашимъ отъздомъ. Вмст съ тмъ она крайне сожалетъ, что имла неосторожность перемстить васъ изъ харчевни, гд, безъ сомннія, вамъ пріятне будетъ провести остальное время пребыванія вашего въ Брайтон.»
И этимъ кончилось кандидатство Джемса на благосклонность богатой тётки. Въ сущности дла, онъ выполнилъ, самъ не зная какъ, свою угрозу сразиться съ мистеромъ Питтомъ. Онъ сразился съ нимъ въ перчаткахъ.
Гд же былъ, между-тмъ, первый любимецъ старой двственницы, питавшій неизмнную преданность къ ея кошельку? Бекки и Родонъ, какъ мы видли, соединились посл ватерлооской битвы, и проводили съ торжественнымъ великолпіемъ зиму 1815 года въ Париж. Ребекка была превосходная хозяйка, и они могли съ большимъ комфортомъ пробавляться, по крайней мр одинъ годъ, тми денежками, которыя она выручила за двухъ рысаковъ, проданныхъ бдному Джою. Не представлялось никакого случая обратить въ наличныя деньги пистолеты Родона, золотой погребецъ и его шинель на собольемъ мху. Бекки сдлала изъ шинели прекрасную шубу для собственнаго употребленія, и щеголяла въ ней на публичномъ гуляньи въ Булонскомъ лсу. Интересно было видть восхитительную сцену, открывшуюся между нею и супругомъ, когда они, посл побды, соединились первый разъ въ Камбрэ, и когда Ребекка принялась выгружать изъ-подъ своей подкладки карманные часики, брильянты, банковые билеты, золотыя цпочки и другія бездлки, которыя она скрыла такимъ-образомъ, на случай бгства изъ бельгійской столицы. Милордъ Тюфто былъ въ очарованіи, и Родонъ Кроли, заливаясь восторженнымъ смхомъ, клялся, что супруга его драгоцнне всхъ сокровищь въ мір. Ребекка расказала вс подробности своей торговли съ Джоемъ, и при этомъ остроуміе ея доходило до самой крайней степени совершенства.
Успхъ ея въ Париж былъ замчателенъ. Француженки были отъ нея въ восторг и превозносили ее до небесъ. Она говорила на ихъ язык въ совершепств, и вдругъ усвоила ихъ граціозность, живость, ихъ изящныя манеры. Мужъ ея былъ глупъ, но это не бда:
«Почему бы вамъ, незабвенная миссъ, не пріхать къ намъ въ Парижъ, гд теперь мы имемъ удовольствіе видть вашего племянника и прекрасную племянницу? Свтская молодежь безъ ума отъ очаровательной мистриссъ Кроли. Мы вс любуемся на ея замчательную красоту; и остроуміе прелестной Ребекки живо напоминаетъ намъ несравненную миссъ Кроли. Monsieur imb'ecile вчера обратилъ на нее вниманіе въ Тюильри, и вс наши красавицы завидуютъ ея блистательнымъ успхамъ. Еслибъ вы видли бшенство и досаду какой-то глупой миледи Барикрисъ (ея токъ, тюрбанъ и павлиньи перья красуются на всхъ собраніяхъ), когда герцогиня ангулемская, подойдя къ мистриссъ Кроли, какъ вашей prot'eg'ee и милой дочери, благодарила ее, именемъ Фравціи, за вашу благосклонность ко всмъ нашимъ несчастнымъ эмигрантамъ! Она бываетъ во всхъ обществахъ, на всхъ балахъ — на балахъ, да, но не танцуетъ — и какъ интересна эта юная красавица, окруженная мужчинами, и которая уже скоро должна быть матерью! Какъ умилительно говоритъ она о васъ, о своей матери и покровителъниц! Слезы невольно прорываются изъ глазъ, когда слушаешь ее въ эти минуты. О, еслибъ вы знали, какъ она любитъ васъ!.. Но мы вс любимъ нашу милую, добрую, незабвенную миссъ Кроли.»
Должно, однакожь, думатъ, что это письмо знатной Парижанки не слишкомъ увеличило благосклонность обожаемой родственницы къ нашей героин. Совсмъ напротивъ: старая двственница разсвирпла до неимоврной степени, когда узнала о настоящемъ положеніи Ребекки, и объ этой отчаянной дерзости, съ какой она воспользовалась ея именемъ, чтобы войдти въ высшій парижскій кругъ. Душевное волненіе и физическая слабость не позволили ей самой сочинить для своего корреспондента французское письмо, и она продиктовала миссъ Бриггсъ неистовый отвтъ на своемъ собственномъ діалект, отказываясь торжественно отъ мистриссъ Родонъ Кроли, и предостерегая французскую публику на счетъ этой страшной и безстыдной интригантки. Но такъ какъ Madame la comtesse, жившая въ Англіи лтъ двадцать назадъ, не понимала теперь ни одного слова, то при встрч съ Ребеккой она ограничилась лишь тмъ, что увдодомила ее въ общихъ выраженіяхъ о полученіи очаровательнало письма отъ миссъ Кроли, наполненнаго, но ея словамъ, самыми лестными отзывами о мистриссъ Родонъ Кроли. Такая радостная всть должна была естественымъ образомъ оживить надежды нашей героини, и Ребекка была убждена, что тётушка перемнила, наконецъ, свой гнвъ на милость.
Между тмъ, она веселилась на славу, и въ маленькомъ ея салон собирались всякія знаменитости съ противоположныхъ концовъ Европы. Прославленные воины сопровождали ея карету въ Булонскомъ лсу, и безпрерывно толпились въ ея театральной лож. Родонъ былъ наверху блаженства. Кредиторы еще не тревожили его въ Париж; онъ игралъ, и ему везло почти всегда. Милордъ Тюфто былъ нсколько мраченъ и суровъ. Къ нему, совсмъ безъ приглашенія, пожаловала мистриссъ Тюфто, и притомъ десятки сильныхъ львовъ окружали всегда стулъ Ребекки, такъ что къ ея услугамъ являлись дюжины букетовъ, когда она хала въ театръ. Леди Барикрисъ и другія представительницы англійскаго общества терзались страшнйшимъ негодованіемъ и завистью при вид блистательныхъ успховъ Ребекки; но вс мужчины были ршительно на ея сторон. Ребекка съ удивительною храбростію поражала женщинъ ядовитыми насмшками, и он должны были отмалчиваться, или выражатъ свое негодованіе на такомъ язык, котораго никто не понималъ.
Такъ прошла зима 1815-16 года, ознаменованная для Ребекки перспективой безпрерывныхъ удовольствій. Она примнилась въ совершенств къ нравамъ и обычаямъ великосвтской жизни, какъ-будто предки ея за цлыя столтія внесли свою фамилію въ аристократическій списокъ. Природные таланты, остроуміе, рдкая находчивость и удивительная стойкость характера, доставили ей почетное мсто на базар житейской суеты. Весною тысяча восемьсотъ-шестнадцатаго года; въ одной изъ французскихъ газетъ появилось слдующее извстіе: «28 марта, леди подполковница Кроли благополучно разршилась отъ бремени сыномъ и наслдникомъ.»