Базар житейской суеты. Часть 4

Теккерей Уильям Мейкпис

— Невинна! И ты смешь уврять въ этомъ меня, воплощенный дьяволъ? закричалъ громовымъ голосомъ лордъ Стейнъ. Кому же, какъ не мн, принадлежатъ вс эта брильянты и камни? И при всемъ этомъ, она невинна, чортъ побери! Ты грабила меня вмст съ этимъ господиномъ, который продалъ и пропивалъ мой деньги! Невинна такъ же, какъ мать твоя, актриса, и твой презрнный мужъ! Я не боюсь васъ, милостивый государь, слышите ли вы это?.. Прочь съ дороги?

И лордъ Стейнъ взялъ свою шляпу. Гордо, съ пылающимъ взоромъ смотрлъ онъ прямо въ лицо своему врагу, нисколько не сомнваясь въ своемъ тріумф, но Родонъ Кроли былъ не трусъ. если жизнь его никогда не отличалась строгой нравственностью, если онъ позволялъ себ дурачить игроковъ въ карты и героевъ билльярда,

зато на личной его храбрости не было до сихъ поръ ни малйшаго пятна. Въ эту минуту взволновалась вся ето натура, пылкая, раздражительная, буйная. Онъ схватилъ за галстухъ лорда Стейна и началъ его душить съ такимъ неистовствомъ, что тотъ закряхтлъ и зашатался.

— Ты лжешь, несчастный! вскричалъ Родонъ, ты лжешь!

И съ этими словами онъ оттолкнулъ его на нсколько шаговъ. Лордъ зашатался и упалъ.

Ребекка трепетала всми членами; не смя съ своей стороны принять ни малйшаго участія въ этой развязк. Въ первый разъ она удивлялась своему мужу, страшному, храброму и сильному въ своей побд. Родонъ Кроли выросъ въ ея глазахъ до степени гиганта.

— Поди сюда, сказалъ онъ ей. Она подошла. Долой вс эти вещи!

И дрожащею рукою она принялась снимать браслеты, кольца, ожерелья, не спуская глазъ съ грознаго супруга.

— Брось все это на полъ.

Ребекка повиновалась. Затмъ онъ сорвалъ аграфъ съ ея груди и бросилъ его въ лицо лорда Стейна; шрамъ на лбу отъ этого удара не заживалъ во всю его жизнь.

— Пойдемъ наверхъ, сказалъ онъ жен.

— Не убивай меня! О, не убивай меня, Родонъ! воскликнула Ребекка.

Полковникъ дико захохоталъ.

— Я хочу знать и видть, сказалъ онъ, оклеветалъ ли тебя этотъ человкъ такъ, какъ онъ оклеветалъ меня. Давалъ ли онъ теб деньги?

— Нтъ, проговорила Ребекка, — это…

— Дай мн ключи!

И они вмст пошли наверхъ.

Ребекка отдала вс ключи, кром одного крошечнаго ключика отъ завтной шкатулки, хранившейся въ секретномъ мст, и которая, какъ знаетъ читатель, принадлежала миссъ Амеліи Седли. Бдняжка надялась спасти свои сокровища. Родонъ отворилъ замки, перерылъ пюпитры, коммоды, ящики и наконецъ добрался до завтной шкатулки. Ребекка принуждена была отпереть, тамъ хранились бумаги, старыя любовныя записки, драгоцнныя бездлки женскаго туалета — и, наконецъ, туго-набитый портфель съ банковыми билетами. Нкоторые были уже получены давно, лтъ за десять, но одннъ, въ тысячу фунтовъ, былъ еще новый: его прислалъ лордъ Стейнъ.

— Онъ что ли далъ теб этотъ? сказалъ Родонъ.

— Онъ.

— Я отошлю его назадъ сегодня, сказалъ полковникъ (эти розыски продолжались нсколько часовъ, и разсвтъ новаго дня уже проглядывалъ въ окна). Надо заплатить нкоторые долги, и разсчитаться съ честною Бриггсъ: она такъ любила моего Родю. Ты мн скажешь; куда послать остальные билеты. Ахъ, Бекки! теб бы ничего не стоило удлить для меня изъ всхъ этихъ денегъ одну сотню фунтовъ: я всегда длился съ тобою.

— Я невинна! сказала Бекки.

Родонъ оставилъ ее, не проговоривъ больше ни одного слова.

Она осталась неподвижною на мст страшной сцены. Разсвтало. Часы быстро проходили одинъ за другимъ, и солнце уже бросило яркій лучь въ печальную комнату, но Ребекка все еще сидла на краю своей постели. Шкафы были отворены; драгоцнныя бездлки разбросаны по всмъ угламъ, шарфы и письма валялись по ковру; можно было подумать, что ночью происходилъ грабежъ. Въ ту пору, какъ Родонъ спустился съ лстницы, наружная дверь затворилась, Ребекка мало по малу вышла изъ своего усыпленія и угадала, что ему не воротиться. «Убьетъ ли онъ себя? спрашивала она сама себя. Нтъ, напередъ онъ отправитъ лорда Стейна.» Она оглянулась на свою длинную пршедшую жизнь, блистательную и мрачную вмст, дятельную и безплодную, шумную снаружи, грустную и пустынную впутри; бдная, бдная женщина! Не принять ли ей Laudanum и разомъ покончить о всми этими надеждами, хитростями, мечтами, интригами, долгами?

Въ этомъ положеніи, среди развалинъ страшнаго крушенія, застала ее mademoiselle Fifine,

Француженка-горничная, пришедшая поутру къ своей миледи. Эта двушка была подкуплена лордомъ Стейномъ.

— Mon Dieu, Madame, что такое случилось? спросила она.

Что же случилось въ самомъ дл? Преступна или нтъ, была мистриссъ Бекки? «Нтъ», говорила она сама: «но какъ тутъ разберешь? чему врить и чему не врить въ устахъ этой странной героини? Очень могло статься, что въ этомъ послднемъ случа развращенное ея сердце было довольно чисто. Для насъ это — дло закрытое. Какъ бы то ни было, вс хлтрости и пронырства мистриссъ Бекки, ея эгоизмъ и геній — вс ея воздушные замки разбились въ дребезги въ одну минуту. Мамзель Фифина задернула занавсы, и обнаруживая вс признаки истиннаго или мнимаго участія, упросила свою добрую миледи лечь въ постель. Затмъ она сошла внизъ, и тщательно подобрала драгоцнныя бездлки, валявшіяся на полу съ той поры, какъ Ребекка, при уход лорда Стейна, сбросила ихъ по повелнію своего мужа.

ГЛАВА XLIII

Воскресенье посл битвы

Великолпный чертогъ сэра Питта на большой Гигантской улиц только-что начиналъ охорашиваться и принаряжаться къ встрч утренняго солнца, когда Родонъ Кроли въ своемъ вечернемъ костюм, котораго не скидалъ онъ впродолженіе двоихъ сутокъ, пробрался мимо испуганной женщины, подмтавшей лстницу, и вошелъ въ кабинетъ своего брата. Леди Дженни, въ утреннемъ капот, сидла въ дтской, наблюдая за туалетомъ своихъ малютокъ, и слушая, какъ они читаютъ утреннія молитвы. Эту благочестивую обязанность мать и дти совершали сперва наедин, и потомъ церемоніально, въ присутствіи сэра Питта, собиравшаго на этотъ обрядъ всхъ домашнихъ своихъ слугъ и служанокъ. Родонъ сидлъ въ кабинет за столомъ баронета, украшеннымъ синими книгами, бумагами, письмами и разнокалиберными памфлетами политическаго содержанія. Счетныя книги, портфёли, «Quarterly Review» и «Court Gurde», симметрически расположенныя, стояли какъ-будто на парад, ожидая, когда главнокомандующій начнетъ генеральный смотръ.

Фамильная книга нравственнаго содержанія, откуда сэръ Питтъ каждое воскресное утро выбиралъ по глав для прочтенія своимъ чадамъ и домочадцамъ, также лежала на этомъ ученомъ стол, и подл нея находилась газета «Observer», опрятно-сложенная и только-что вышедшая изъ типографскихъ станковъ. «Observer» назначался для исключительнаго употребленія сэра Питта. Одинъ только каммердинеръ пользовался случаемъ заглянуть въ эту газету прежде, чмъ она окончательно поступала въ кабинетъ его господина. Сегодня утромъ онъ прочиталъ въ ней между-прочимъ весьма интересную статейку, подъ заглавіемъ «Пиршества въ Гигантскомъ дом«, гд подробно писчислены были имена всхъ присутствовавшихъ на бал знатныхъ особъ, со включеніемъ полковника Кроли. Кушая чай съ маслеными пирожками въ обществ ключницы и ея племянницы, этотъ джентльменъ сообщилъ, по поводу вышеозначенной статейки, нсколько чрезвычайно остроумныхъ замчаній, недоумвая впрочемъ, какъ залетли туда эти шарамыжники, Родоны Кроли. Затмъ, свернувъ какъ слдуетъ газету, и помочивъ ее немножко, онъ уже окончательно положилъ ее на опредленное мсто, и «Observer», снова совершенно свжій и невинный, готовъ былъ, въ приличномъ вид представиться хозяину джентльменскаго дома.

Бдный Родонъ взялъ газету, и шшробовалъ читать въ ожиданіи своего брата, но печать какъ-то странно рябила въ его глазахъ, и онъ самъ не зналъ, что читаетъ. Оффиціальныя извстія и правительственныя назначенія (для нихъ-то собственно и выписывался «Observer», въ противномъ случа, воскресная газета, чуждая, какъ извстно, всякихъ политическихъ толковъ и парламентскихъ преній, не могла бы найдти мста на дипломатическомъ стол сэра Питта), театральныя критики, заклады, подвиги знаменитйшихъ боксеровъ, лтопись увеселеній Гигантскаго дома и подробный отчетъ о блистательныхъ успхахъ мистрисмъ Бекки въ шарадномъ спектакл: все это затуманивалось передъ умственнымъ взоромъ мистера Кроли.