Белая западинка. Судьба степного орла
Шрифт:
Зайцы неохотно отрывались от своего дела. Они торопливо дожёвывали аппетитные травинки, но все-таки понимали, что час их кончился и пора отправляться восвояси. Один за другим русаки прошмыгнули в распахнутую настежь дверь и ускакали, как напутствовал их Степан, «до лесу».
— Здрасьте, дядя Стёпа, — заговорил наконец Коля. — А Вася говорит, зайцы трусливые. Чего же они вас не боятся?
— А чо им меня бояться. Мы с ними сызмальства вместе в лесу живём. Кумовья!
— Кумовья! —подмигнул нам Николай.
— А как ты думаешь! Породнились.
Искоса поглядывая на дядю Стёпу и едва сдерживая смех, Коля громким шёпотом поделился с нами неожиданным открытием:
— Дядя-то Стёпа сам на зайца похож. Вы смотрите, смотрите!
И в самом деле: развязанные, но вздёрнутые кверху уши его шапки–ушанки чем-то напоминали заячьи. И от этого сам дядя Стёпа стал похож на большого зайца. Но это сходство его нимало не тревожило. Уверенно и сноровисто готовил он своего Орлика к дневной работе.
— Давай, брат, запрягайся. Сено пойдём возить. Небось, любишь сенцо-то? Да и зайчишек угостишь, дружков-то своих косых.
Орлик вскинул голову и энергично стряхнул ночную дрёму всей своей золотисто–рыжей шкурой.
— Балуй! — ласково прикрикнул на коня дядя Стёпа и похлопал его по сытому чистому крупу.
В лесу начиналось рабочее утро. Погожих дней оставалось немного. Отдохнуть можно будет и зимой…
В ЗИМНЕМ ЛЕСУ
Зимний лес только кажется безжизненным и безмолвным. На самом деле и зимой он живёт большой и трудной жизнью, полной своих маленьких трагедий и радостей…
Я часто думаю, как сложились бы наши характеры, если бы не Пал Палыч. Ведь вполне могло случиться, что нашим классным руководителем могла стать Маргарита Арнольдовна — наша историчка. Девчонкой её вывезли из блокадного Ленинграда в наши степи. Родители её умерли с голоду. После войны Маргарите Арнольдовне тяжело было возвращаться на родину, и она навсегда поселилась у нас, стала нашей учительницей. По–своему она тоже любила нас и всегда страшно боялась, что мы простудимся, сломаем ногу, заблудимся в лесу или что нас съедят волки.
— Дети! Маныч ещё холодный. Ради бога, не купайтесь.
— Не ходите по тёмным балкам… Мало ли что!
— Не дальше дубравы. Заблудитесь. Наплачутся матери.
В ответ на это Наташа нацепляла лыжи и одна — какой ужас для Маргариты Арнольдовны! — отправлялась в лютую стужу в самые тёмные уголки леса посмотреть, не бедствуют ли там птицы.
В один из таких походов Наташа подобрала в дубраве окоченевшую синичку.
На улице хутора мы обступили Наташу — в её тёплой рукавичке притихла живая ещё птаха — и горячо обсуждали, что с ней делать?
— А чего делать? — сказал Вася. — Понесём Пал Палычу.
Пал Палыч сам открыл дверь и пригласил в комнаты. Наташа осторожно вытряхнула из рукавички на письменный стол притихшую синицу. Пал Палыч сразу понял, в чем дело, горестно вздохнул и ничего не сказал. Да и что скажешь?! Наверное, и десятой доли синиц не доживает
А синичка вдруг вспорхнула со стола и взлетела на край книжного шкафа.
— Ну, вот и ладно, — обрадовался Пал Палыч. — Пусть пока у меня поживёт. А потеплеет немного — выпустим её на волю. Не пропадёт.
— А как же другие? — не обрадовалась, а скорее, огорчилась Наташа. — Их там много. Замёрзнут же.
— Тоже верно, — живо согласился Пал Палыч. —Придётся помочь им перезимовать. Помните, как они хоронились от холода то в Сорокиной гнезде, то у нас в печной трубе?
Тут же решили мы устроить в лесу побольше кормушек и всяких укрытий для ночёвок мелким лесным птахам. Александр Васильевич нашу затею одобрил, и в первое же воскресенье мы отправились в лес с кормушками и птичьими спальнями самых разнообразных конструкций. Александр Васильевич сказал, что тут все годится: старые валенки, рукава от телогреек, ящики с неширокими щелями. Птицы найдут, как забиться на ночь в тёплые места, было бы только куда забиться.
Уже под вечер, замёрзшие, но возбуждённые и довольные, мы возвращались домой, и тут опять отличилась Наташа…
Над просторной открытой поляной, куда мы выбрались из леса, металась синица. В неё вот–вот должен был вцепиться острыми когтями ястреб–перепелятник. Казалось, бедная птаха обречена и нет ей никакого спасения.
Наташа рванулась вперёд. А синичка словно почувствовала, что эта девочка в красной вязаной шапочке — её спасение, и метнулась ей навстречу. Но ястреб не отставал. Все произошло в какое-то мгновение. Мы видели только, как Наташа взмахнула над головой лыжной палкой, резко отбилась от ястреба.
Едва избежав удара, ястреб недобро взмахнул широкими крыльями с ржаво–красноватым исподом и улетел искать добычу в другом месте, а синичка успела шмыгнуть в спасительную густую путаницу мелких веток застывшего ясеня.
Наташа сорвала с головы вязаную шапочку и подбросила её, в знак победы над ястребом в небо.
— Ив воздух чепчики бросали! — не без зависти съязвил Николай.
Пал Палыч понимающе улыбнулся:
— А ты не завидуй, Коля. Все-таки никто из нас не догадался, что синичку можно спасти. Наташа одна догадалась… За всех нас доброе дело сделала.
ВТОРОГОДНИК
В пятом классе мы завязали переписку с ребятами из заполярного посёлка на острове в Ледовитом океане. Однажды мы получили от них небольшую посылку с надписью: «Осторожно, стекло!»
Вскрывал ящик сам Пал Палыч, а мы, обступив его стол, с любопытством ждали ответа на вопрос, который всех нас мучил: «Что же там такое?»
Посылка была упакована так, как только Кащей мог упаковать свою смерть. В деревянном ящике лежал комок ваты. В вате оказалась картонная коробка, в ней снова комок ваты, а в этом комке закатана хорошо запечатанная двухсотграммовая баночка с наклейкой, на которой красивыми буквами было выведено: «Наш полярный мёд».