Белые шары, черные шары... Жду и надеюсь
Шрифт:
Одно объявление было приколото кнопкой снаружи прямо к деревянной раме. Тоненькая белая полоска бумаги трепетала на ветру: «Срочно нужна няня!!!»
— Признайся, Решетников, — сказала Таня, — тебе никогда не хотелось завести ребенка? Чтобы маленький Решетников бегал возле тебя?..
— Ты хочешь выведать все мои тайны, — ответил он. — И потом, тебя не должен волновать этот вопрос: ты сама как-то говорила, что ты не из тех женщин, кто умеет нянчиться с детьми…
— Мало ли что я говорила! Но ты так и не ответил мне.
Ветер рвал тонкую белую полоску, она еле держалась на одной кнопке — сорвется и улетит сейчас. Решетников ногтем поддел, вытащил из дерева оставшуюся от прежних объявлений кнопку и старательно прикрепил ею белый листок.
— Это еще одна простая истина, к которой приходишь с возрастом, — сказал он. — Раньше я как-то даже не задумывался об этом, а теперь все чаще ловлю себя на мысли, что мне хочется ребенка, сына, мальчика…
— Мальчика, мальчонку, мальчишечку… — сказала Таня. — Нет, Решетников, ты сегодня растрогаешь меня до слез… Честное слово…
Голос ее сорвался, задрожал, и Решетников подумал, что она разыгрывает его, шутит, притворяется, но при свете фонаря он вдруг увидел мокрую дорожку на ее щеке.
— Таня, ты что? Что с тобой?
— Ничего, ничего, ты не обращай внимания… Сейчас все будет в порядке… сейчас… Ну вот и все… Я же говорила, что ты растрогаешь меня до слез… — сказала она, уже пробуя улыбнуться.
Решетников молчал, растерянный.
Молча дошли они до ее дома, до старинного парадного с массивными узорными дверьми. Когда-то подолгу стояли они у этих дверей, прощаясь… И вроде бы совсем недавно — сегодня, нет, уже вчера, всего несколько часов назад подходил он к этим дверям, еще не зная, как встретят его в этом доме, а кажется, так давно это было…
— До свиданья, — сказала Таня.
— До свиданья…
— Скажи мне еще что-нибудь, — попросила она. Она смотрела на него, чуть запрокинув лицо. Черные брови ее были напряженно сведены, знакомая своенравная складка пролегла между ними. — Скажи мне еще что-нибудь, Митя…
— Я люблю тебя, — тихо, почти шепотом сказал Решетников.
Он ощутил прикосновение ее теплых губ на своей щеке. И в следующий момент она уже легко взбегала вверх по лестнице, как взбегала когда-то прежде, когда там, наверху, ее еще ждал отец, Василий Игнатьевич Левандовский…