Безвременник

Проценко Юрий

Никандр снова задумался. Сказав сейчас «нет», он испортил бы всё. Хотелось ответить положительно, успокоить нервного мальчишку, но и этого делать было нельзя. Он молча посмотрел на Анания. Тот всё понял. Теперь, чтобы оказаться в выигрышной ситуации, необходимо было переложить тяжесть поиска решения на самого Рубина.

– Это возможно, – сказал куратор КОС. – Но не будем же мы верить друг другу на слово. Где гарантия, что, оказавшись на свободе, ты не опубликуешь письма?

У Марка перехватило дыхание – «Оказавшись на свободе». Она так близко! Что ответить им? Где выход? Должен же он быть!

– Гарантия одна! –

неожиданно прозвучал резкий голос молчавшего прежде Елица. – Письмо! Письмо должно быть у нас. Ты, – он наставил на Марка палец, – на это не согласишься, конечно. Поэтому выход один: ты пишешь в Египет, чтобы там на неопределённое время задержали предание письма огласке. А сам остаешься здесь, у нас. Понял?

Остаться?! И неопределённое время ждать неопределённого же результата? При одной этой мысли Марку стало дурно. Желал безвыходной ситуации? Вот она! И нечего искать спасительную соломинку теперь, когда собрался топиться. Её нет. Нет соломинки.

– Нет! – Прижав кулаки к груди, он подался вперёд. – Не выйдет! Выпускайте меня, и я дам вам срок на поиски этих ваших объяснений! А не хотите – ждите четыре дня!

Тыльной стороной ладони он вытер со рта слюну.

– Учти, что, когда письмо появится на свет, ты с него исчезнешь, – скрестив руки на груди, спокойно произнёс Елиц.

– Вместе с тобой, урод!

– Рубин! – возвысил голос Пастырь. – Успокойся!

Марк остановил на нём бешеный взгляд.

– Тебе, – тяжело дыша, он двинулся на Никандра, – мой отец… мешал…

Пастырь машинально попятился. В то же мгновение, опередив изготовившегося встретить нападение Елица, из-за их спин выскочил охранник.

Несколько секунд Никандр смотрел на скорчившегося в углу Рубина, недовольно покачал головой и, не удостоив спутников взгляда, направился к двери.

* * *

Просторный кабинет Пастыря располагался на предпоследнем этаже похожего на огромный термос высотного здания – штаб-квартиры общины.

Никандр привычно занял своё место за большим старомодным столом. Жестом предложил коллегам-подчинённым садиться. Взял пачку свежих газет, подержал, небрежно отбросил в сторону.

– Послушай, Елиц, – произнёс он, не скрывая раздражения, – зачем ты надавил на него?

– А что оставалось? Что бы ты ему предложил? – Елиц определённо не чувствовал за собой никакой вины. – И помимо этого психологическая атака даёт возможность проверить степень искренности.

– И каковы результаты проверки? – с издёвкой спросил Пастырь.

– Кажется, не блефует.

– Во всяком случае, – Никандр повысил голос, – мы условились, что говорить с ним буду я. Я! Не так ли?

– Извини…

– Иногда ты позволяешь себе больше, чем… Не при Анании будет сказано…

– Хорошо, что не при мне, – охотно согласился куратор КОС, – однако надо ведь что-то решать.

– И то правда, – воспрянул Елиц. – Следует всё же давить его до конца. Жизнь в обмен на письмо. Договариваться тут бесполезно.

– Ты предлагаешь пытать его? – уточнил Никандр.

– Это – частности. Но заметь: он на пределе, почти уже сломался.

– Позвольте мне, – ненавязчиво, но решительно вмешался Ананий. – Ты прав, Елиц, говоря, что с этим мальчиком не договориться. Но ошибаешься, считая, что его можно легко сломать. По-моему, это чрезвычайно сомнительно. Попробуйте встать на его место,

представьте себя сыном всем известного предателя. Такой комплекс либо раздавит в дерьмо, либо, напротив, сделает прочнее прочного. Я склонен считать, что с парнем произошло второе. Да, да! Несмотря на нервы и прочее. Далее: что мы успели о нём узнать? Он зять влиятельного типа, играющего в Египте одну из ключевых ролей в торговле наркотиками. Таким дядям плевать на родословную. Малый, кстати, неглупый, решительный и злой на весь мир, пришёлся этому типу по вкусу. В свою очередь Марк получил то, чего ему недоставало, – точку опоры, деньги и, главное, возможность самоутвердиться. Предположительно он переправлял наркотики в Иудею. Вот вам и месть. Травитесь, мол, сволочи. А потом это письмо – и остриё его ненависти направляется на нас, особенно на тебя, Никандр. Нет, – резким жестом Ананий как бы отмёл последние сомнения, – этот малый будет стоять на своём! И выход мне представляется один – оставшееся время употребить на подготовку к худшему для нас исходу.

– Ты прав! – Елиц энергично хлопнул по подлокотнику кресла.

– А уж потом займёмся выяснением нюансов, – закончил куратор КОС.

– Значит, не предотвратить, – недобро усмехнулся Никандр. – А ты уверен, Ананий, что письмо действительно есть?

– Уже одна вероятность этого требует принять меры предосторожности. В вероятности, полагаю, никто из нас не сомневается, не так ли? Если же ему подкинули фальшивку, что тоже возможно, мы сумеем опровергнуть её. Одно точно – парень искренен.

– Кстати, где этот адвокат Ленц? – спросил Елиц.

– Умер, – произнёс Ананий тоном, означающим, что подобный исход для него является само собой разумеющимся, – около года назад.

– Сам?

– Неизвестно.

– Он действительно был в Риме?

– Да, это мы проверили. Был и материалы предлагал. Что конкретно, правда, тоже неизвестно. Начал переговоры, а потом неожиданно передумал и уехал.

Больше вопросов Никандр не задал и в задумчивости облокотился о стол, закрыл ладонями лицо. На несколько минут в кабинете воцарилась тишина. Наконец, Никандр отнял ладони от лица. Посмотрел на стенные часы, затем на свои наручные. Близилось время начала заседания Конгресса.

* * *

Вечером, вопреки обыкновению, Никандр не отправился домой за город. Отпустив секретаря, остался поработать. Было уже довольно поздно, когда неожиданно включился селектор, и из динамика раздался голос дежурившего в приёмной телохранителя.

– Пастырь, здесь брат Елиц.

– Елиц? – Никандр был неприятно удивлён. – Ну пусть войдёт.

Второй человек общины уверенно пересёк кабинет. Подошёл, сел напротив.

«Собран, решителен. Как перед схваткой. Ну же, – мысленно подбодрил его Никандр, – давай, что там у тебя?»

– Скажи, – произнёс тот, – нас тут двое… скажи, Никандр, ты действительно не приложил руку к обвинению Рубина?

Никандр презрительно сощурился.

– Тебе хотелось бы этого? Признайся! – он выдержал паузу. – Молчишь? Так вот, нет! Нет! Слышишь?

– Я верю тебе, – спокойно сказал Елиц, – поверят ли другие? Когда письмо появится на свет.

– Не появится! Его нет!

– Тебе придётся доказывать свою непричастность. Сумеешь ли?

– Волнуешься за меня?

– И за тебя тоже. Отрекись от звания Пастыря.