Безвременник

Проценко Юрий

– Тогда – не понял…

– Он не выдавал.

– Не выдавал?

Обескураженный столь неожиданным поворотом, Филипп с минуту рассеянно смотрел на броскую решётку. И вдруг вспомнилось… Фотография. Отец показывал ему её не раз – Первый Пастырь среди ближайших соратников по Движению. Рядом с отцом там – Урия Рубин… А ведь парень похож! Этот убогий – похож! Или так просто кажется?

– И что, ты в деревне пытался это доказать?

Марк Рубин зло усмехнулся.

– Ну уж нет! Просто хотел посмотреть, что у вас тут

теперь за кооперативы, с людьми поговорить. Сказал, что журналист из Египта… Однако они вот решили, что я – шпион.

– Ты знаешь, можно подумать и это, – заметил Филипп. – Ну а мне-то что ж так вот сразу открылся?

– А думаешь, я не понял, откуда ты? – в тон ему спросил Марк. – Я же слышал, как они требовали, чтобы полиция связалась с вашей Когортой. Чего тут скрывать-то?.. – последние слова он произнёс тихо и невнятно. Опустил голову, глубоко, хрипло дыша.

– Тебе плохо?

– Подожди, – почти простонал Рубин, не разжимая зубов, – сейчас…

Он довольно быстро пришёл в себя, окинул комнату мутным взглядом.

– Курить будешь? – Филипп выложил на стол сигареты.

– Давай. – Привстав, Рубин прикурил от протянутой зажигалки.

– Продолжим? – Филипп налёг грудью на стол, подпёр голову кулаками. – Говоришь, стало быть, понял, откуда я? Ну допустим – оттуда. Ты рад?

Рубин не удостоил его ответом, лишь тяжело ухмыльнулся одной половиной лица.

– Ты считаешь, что твой отец – не предатель? Так?

– Так.

– Твоё появление здесь с этим связано?

– Да. – Рубин откровенно оценивающе посмотрел на собеседника. – Я приехал сюда, чтобы добиться его реабилитации.

Искреннее разочарование выразилось на лице Филиппа. Он обречённо вздохнул и покачал головой. Ему стало неинтересно: судя по всему, начиналась дешёвая игра. «Парня нетрудно понять, – подумал Филипп, – куда как несладко быть отпрыском столь печально знаменитого папаши. Тут волей-неволей станешь выискивать доказательства его невиновности. И отыщешь. Наверняка. Даже если их и нет вовсе. А может, он просто валяет дурака? И не сын Урии совсем, а какой-нибудь афер или придурок? Или… Но ведь – похож!» Он посмотрел на Марка со снисходительной укоризной.

– При тебе не обнаружили документов. Где они?

– В городе. Отель «Сидон». Номер 1805. Я ведь и правда – из Египта приехал. Наша семья перебралась туда после смерти отца. Точнее, бежала. От ваших. А вообще-то, мы жили в Иерусалиме.

– Ладно. Давай дальше.

– Дальше? – зло переспросил Марк. – Нет – раньше! Самое интересное случилось задолго до нашего отъезда. Сразу после окончания процесса Первый Пастырь Фотий передал своему адвокату письмо, которое предназначал для преёмника, нынешнего вашего благодетеля Никандра. В том письме ясно было сказано, что отец мой ни в чём не виноват.

Филипп продолжал уныло смотреть на Рубина, постукивая пальцами по столу.

– Откуда же Фотий мог об

этом знать? – как бы нехотя проговорил он наконец.

Рубин явно понимал, сколь неубедительны оказались его слова, но это нимало его не смутило.

– Тебе, наверно, известно, – несколько развязным тоном произнёс он, – что незадолго до приведения приговора в исполнение с Фотием имел беседу премьер Иудеи Сапир. Ну вот, он и снёс что-то лишнее. Об этом, кстати, тоже есть в письме. Не знаю уж, случайно ли или хотел вашего Пастыря придавить напоследок. Какая разница!

– Ну и где это письмо? – Филипп страдальчески завёл глаза под потолок.

– У меня.

– Да ну?

– Не здесь, конечно, – в надёжном месте. Копия в отеле. И кстати, – прибавил Марк, – если я через девять дней не вернусь в Александрию, это самое письмо будет предано огласке.

– А-а-а, – оживился Филипп, – короче говоря, мне лучше отпустить тебя от греха подальше. Так что ли?

Рубин расслабленно ссутулился.

– Можешь считать меня за дурака – это ничего не изменит. А отпустить – не отпустишь. Да не этого мне и надо.

– Интересно! Что же тебе нужно?

Марк хмыкнул.

– А встретиться с вашими верховодами.

– Думаешь, они захотят тратить на тебя время?

– Думаю – захотят.

«Маньяк, – решил Филипп. – Однако, придётся его забрать. Доложу по инстанции – пусть разбираются». Он почувствовал приятное облегчение и желание как можно быстрее отделаться от этого странного типа. «Но почему? – пришла мысль. – Что он мне? Э, Филипп, да ты – боишься! А если его слова вдруг окажутся правдой? Однако – к чёрту! Надо с этим заканчивать». Он быстро прикинул, какую необходимую информацию ещё не получил.

– Как, – произнёс заинтересованно, – попало к тебе ЭТО?

– Мой тесть, находясь год назад на Сицилии, узнал, что в Рим прилетел Ленц, тот, кто был у Фотия адвокатом, и что ведёт он переговоры о продаже одному еженедельнику материалов, связанных с Урией. Тесть позвонил мне, и я решил, что стоит на всё это хотя бы взглянуть. Приехал в Рим. Тот дядя очень испугался, узнав – кто я. Так и вытряс из него это письмецо. Прочитал – не поверил. Потом сделали экспертизу. У матери сохранилось кое-что из переписки отца с Фотием. Оказалось – подлинник.

– Так почему этот адвокат не передал в своё время письмо по назначению?

– Я спрашивал… Он сказал, что не нашёл сначала никого из нужных людей – всех загнали в подполье. А потом испугался.

– Чего?

– Ну отца уже не стало. Вот и испугался. Мол, опоздал. Да и Никандра опасался, знал, что тот с отцом был не в ладах. Хотел я этого Ленца поначалу попросту прибить. Да что-то остановило. А потом он исчез, скотина.

– А тесть твой кто?

– Тоже адвокат.

– Вон как! А не спрашивал ты у Ленца, чего это он через столько лет вдруг надумал всё-таки письмо сплавить?