Бироновщина
Шрифт:
На престолъ сдша Увнчанна"…
— «Императриксъ» — это что же? — спросилъ Самсоновъ. — Императрица?
— Ну да; но по-латыни.
— А зачмъ же было не сказать то же по-русски?
— Высокая, братецъ, матерія требуетъ и штиля высокаго. Для тебя сіе, я вижу, еще тарабарщина. Прочитаю-ка теб нчто боле доступное, — про грозу въ Гааг, город голландскомъ: самъ ее испытавши, тогда жъ и восплъ. Слушай.
И Самсоновъ услышалъ, какъ "набгли тучи, воду несучи… Молніи сверкаютъ, страхомъ поражаютъ, трескъ въ лсу съ Перуна, и темнетъ Луна… Вс животны рыщутъ, покою не сыщутъ; біютъ себя въ груди виноваты люди… руки воздваютъ, на небо глашаютъ."
Голосъ чтеца гремлъ, очи метали молніи. И вдругъ изъ тхъ же очей свтлый лучъ, а изъ устъ медовые звуки: "О, солнце красно! Стань опять ясно, разжени тучи, слезы горючи… А вы, Аквилоны, будьте какъ и оны; лютость отложите, только прохладите… Дни намъ надо красны, пріятны и ясны."
Неизбалованный слухъ Самсонова ласкало со звучіе римъ, а потому на вопросъ: "каковы стихи?" — онъ отвчалъ вполн чистосердечно:
— Превосходны-съ!
Василій Кирилловичъ самодовольно улыбнулся.
— Это, братецъ ты мой, только цвточки; а ужъ ягодки у меня!..
"Однако онъ меня своими ягодами, пожалуй, еще обкормитъ! Хорошаго понемножку," подумалъ Самсоновъ и взялся за картузъ.
— Ты что жъ это, уже во-свояси? — съ видимымъ сожалніемъ спросилъ декламаторъ.
— Да, ваше благородіе, пора. Много вамъ благодаренъ…
— И есть за что. Сама вдь государыня императрица какъ меня цнитъ! До гробовой доски не забуду, какъ плъ я передъ нею сочиненную мною на голосъ оду на новый 1733 годъ!
— Сами же и пли?
— Собственной персоной. Голосомъ Богъ не обидлъ. Государыня изволила возлежать въ своемъ кресл y пылающаго камина, а я, смиренно проползши отъ порога до ея стопъ на колняхъ, въ такой же позитур плъ свою оду; когда жъ доплъ, ея величеству благоугодно было державною дланью ударить меня по ланит. Незабвенная оплеушина!.. Ну, прощай, любезный, утшилъ ты меня. Завтра, о сю же пору, жду тебя опять неуклонно.
VII. Прогулка по Лтнему саду
Нсколько дней уже Лилли Врангель провела подъ кровлей Лтняго дворца, но не удостоилась еще представленія императриц. Изъ всхъ обоего пола обитателей дворца она боле или мене сошлась пока только съ нмкой мадамъ Варлендъ, которой были поручены главный надзоръ надъ дворцовыми птичниками и дрессировка для государыни разныхъ птицъ. Въ Зимнемъ дворц былъ отведенъ для пернатыхъ, какъ она слышала, особый дворъ; въ Лтнемъ же саду имлась даже цлая "менажерія": въ одной большой общей клтк содержались всевозможныя лсныя пташки, нкоторыя "заморскія" птицы и всякая домашняя; соловьи и орлы сидли въ отдльныхъ клткахъ; точно такъ же отдльно помщалось и разное мелкое зврье: мартышки, сурки и т. п.
Собственно на «птичный» дворъ ни гулявшая въ Лтнемъ саду посторонняя публика, ни жильцы Лтняго дворца вообще не имли доступа. Но для Лилли мадамъ Варлендъ длала изъятіе изъ общаго запрета, такъ какъ двочка съ такимъ неослабнымъ интересомъ относилась къ ея питомцамъ. Чего-чего не узнала отъ нея Лилли! Такъ, напр., что большая клтка оставляется на зиму подъ открытымъ небомъ, но отъ морозовъ и снга покрывается войлочнымъ чехломъ; что всего больше хлопотъ и заботъ y мадамъ Варлендъ съ выучкой одного сраго, съ краснымъ хохолкомъ, красавца-попугая, который, по приказу государыни, выписанъ нарочно изъ Гамбурга и будетъ подаренъ его свтлости, герцогу курляндскому, въ день его рожденія — 13-го ноября; что и русскихъ-то птицъ не такъ легко получать въ желаемомъ количеств: хоть бы вотъ купецъ Иванъ Симоновъ подрядился наловить 50 штукъ соловьевъ по 30 коп. за штуку (легко сказать! этакія деньги!), а къ осени надо, во что бы то ни стало, раздобыть еще сотню; про обыкновенныхъ пичугъ: скворцовъ, зябликовъ, щеглятъ, чижей, — и говорить нечего…
— Да на что вамъ, помилуйте, все еще новыхъ да новыхъ птицъ, когда y васъ ихъ здсь и безъ того хоть отбавляй? — недоумвала Лилли.
— А мало ли ихъ требуется для всхъ чиновъ Двора? — отвчала мадамъ Варлендъ. — Всякому пріятно получить этакую пвунью даромъ. Ну, а потомъ весной въ Благовщенье ея величество любитъ выпускать собственноручно на волю цлыя сотни мелкихъ птахъ, да еще…
— Что еще? — не унималась Лилли, когда та, глубоко вздохнувъ, запнулась.
— Государыня до страсти, знаешь, любитъ стрлять птицъ на-лету… Ну, что же длать? Бдняжки приносятъ свою жизнь, такъ сказать, на алтарь отечества! А не хочешь ли, дитя мое, разъ прогуляться? Вдь ты не видла еще всхъ здшнихъ диковинъ?
Тогдашній Лтній садъ состоялъ изъ трехъ отдльныхъ садовъ: первые два занимали ту самую площадь между Фонтанкой и Царицынымъ Лугомъ, что и ныншній Лтній садъ; третій же, какъ ихъ продолженіе, находился тамъ, гд теперь инженерный замокъ съ его садомъ. Диковины первыхъ двухъ садовъ были слдующія: свинцовыя «фигуры» изъ "Езоповыхъ фабулъ," «большой» гротъ съ органомъ, издававшимъ звуки посредствомъ проведенной въ него изъ пруда воды; «малый» гротъ и "маленькіе гротцы", затейливо убранные разноцвтными раковинами, два пруда: «большой» — съ лебедями, гусями, утками, журавлями и чапурами (цаплями), и "прудъ карпіевъ", гд можно было кормить рыбъ хлбомъ; оранжереи и теплицы; затмъ еще разныя «огибныя» и «крытыя» дорожки, увитыя зеленью бесдки и проч.
Третій садъ былъ предназначенъ не для гулянья, а для хозяйственныхъ цлей: часть его была засажена фруктовыми деревьями и ягодными кустами, а другая раскопана подъ огородныя овощи.
Только-что Лилли съ мадамъ Варлендъ вышли на окружную дорогу, отдлявшую второй садъ отъ третьяго, какъ вдали показались два бгущихъ скорохода, а за ними экипажъ.
— Государыня! — вскрикнула Варлендъ и, схвативъ Лилли за руку, повлекла ее въ ближайшую бесдку.
— Да для чего намъ прятаться? — спросила Лилли. — Я государыню до сихъ поръ вдь даже не имла случая видть…
— Когда ея величество недомогаетъ, то лучше не попадаться ей на глаза. Сегодня она длаетъ хоть опять прогулку въ экипаж — и то слава Богу. Сейчасъ он продутъ… ч-ш-ш-ш!
Об притаились. Вотъ пролетли мимо, какъ втеръ, скороходы; а вотъ послышался, по убитой пескомъ дорог, мягкій шумъ колесъ и дробный лошадиный топотъ. Сквозь ажурный переплетъ бесдки Лилли, сама снаружи невидимая, могла довольно отчетливо разглядть прозжающихъ: въ небольшой коляск, запряженной парой пони тигровой масти, сидли дв дамы, изъ которыхъ одна, боле пожилая, очень полная и высокая, сама правила лошадками.