Больше, чем игра

Романов Станислав

– Принц Мерлин, – торжественно объявил Дворкин, – этот меч – единственный в своем роде, другого такого нет. Теперь он – твой, береги его, пуще зеницы ока.

Егор молча поклонился. Затем он вытянул меч из ножен и для пробы взмахнул клинком – словно молния сверкнула и тонко пропел рассекаемый мечом воздух.

– Ух ты! – восторженно воскликнул Егор. Меч идеально лег в ладонь, пришелся кстати, словно новая часть тела, и вместе с ним пришло незнакомое доселе ощущение, невыразимое словами. Егор теперь прекрасно понимал ревность Воронина, передавшего ненадолго Грейсвандир в чужие руки, и

был уверен, что свой меч он не отдаст никому.

– Есть ли имя у этого меча? – спросил Егор у Дворжецкого.

– Это твой меч, ты и дай ему имя, – сказал Дворжецкий.

Егор снова взмахнул мечом, выписав вокруг себя сверкающую смертоносной сталью восьмерку.

– Знаю, знаю, как его назвать. Сайдвиндер!

13

…Против кармы не попрешь.

Объединенными усилиями Дворжецкий и Воронин убедили Егора в том, что дуэли с Ёсицунэ Минамото ему ни в каком случае избежать не удастся, так что лучше раньше, чем позже…

Но за спиной Егора между Дворжецким и Ворониным состоялся короткий разговор, из которого следовало, что судьба, вообще‑то, не так уж и жестока, и события могли бы развиваться иначе.

…По возвращении в город Дворжецкий повез Егора в спорткомплекс моторного завода, где и передал новоиспеченного принца Мерлина под присмотр другого принца – опытного и закаленного в боях мастера меча Бенедикта, он же Ерофеев Виктор Борисович, бывший тренер бывшего чемпиона городских соревнований по фехтованию Трубникова.

Егор, ни разу не встречавшийся с Ерофеевым за последние десять лет, тем не менее сразу узнал его – Виктор Борисович почти не изменился внешне, совсем не постарел, разве что стал еще суровее видом.

– Позанимайся с ним, – сказал Дворжецкий Ерофееву, кивнув на Егора. – Вспомни молодость.

– Хорошо, – сказал Ерофеев. И, когда Дворжецкий, попрощавшись, отправился дальше по своим таинственным делам, поприветствовал бывшего ученика: – Ну, здравствуй, принц.

– Здравствуйте, Виктор Борисович, – сказал Егор и переложил меч в ножнах из одной руки в другую, демонстрируя его как бы ненароком, – мол, а у меня вот что есть.

Ерофеев только усмехнулся снисходительно и сказал:

– Иди за мной.

Странно, день в разгаре, а в спортзале отчего‑то не было ни одного человека. Только неофициальный, но полновластный хозяин этого места Ерофеев и его гость Егор.

Свет солнца, слегка перевалившего за полдень, вливался в большие окна, защищенные изнутри веревочной сеткой от шального волейбольного или баскетбольного мяча. Вдоль стен стояли желтые деревянные скамейки и пара гимнастических коней. В дальнем от входа углу, возле шведской стенки, с потолка свисал толстый белый канат, под ним ровной стопочкой были сложены изрядно потрепанные поролоновые маты.

Все, как раньше. Почти. Баскетбольные щиты были теперь не деревянные, как помнилось Егору, а плексигласовые. Но это мелочи, мелочи… Из ностальгической задумчивости Егора вывел Ерофеев.

– Ты позволишь взглянуть на твой меч? – спросил он.

Егор помялся; с мечом расставаться не хотелось. Но он, хоть и не без душевных терзаний, все же подал Сайдвиндер Ерофееву – как же, учитель все‑таки…

Ерофеев, всем своим видом выражая крайнюю степень почтительности к оружию, принял Сайдвиндер из рук владельца, выдвинул до середины клинок из ножен, посмотрел на руны, подставляя меч к свету под разными углами и пуская по всему залу яркие солнечные блики.

– Прекрасный меч.

У Егора потеплело на сердце. Он почувствовал гордость, словно меч, восхитивший истинного знатока, был изготовлен его, Егора, руками.

– Спасибо.

– Не за что, – сказал Ерофеев, возвращая меч Егору. Помолчал и предложил совершенно будничным тоном: – Сразимся?

– На мечах? Нет! – наотрез отказался Егор.

Ерофеев холодно усмехнулся и предложил другой вариант:

– У меня имеется несколько синаи для тренировок. Выбери себе один.

Он показал, где лежат синаи. Егор с неохотой оставил Сайдвиндер и взял в руки бамбуковый меч. Ерофеев взял себе другой. Доспехов ни ученик, ни учитель надевать не стали. Сделав приглашающий жест, Ерофеев вышел на середину зала, взялся за рукоять синаи обеими руками, занес меч над головой и замер в совершенной неподвижности – он даже не мигал. Егор пожал плечами, тоже вышел на середину зала и принял соответствующую стойку напротив тренера.

– Ну? – спросил Ерофеев минуту спустя. – И долго ты собираешься так стоять?

– Сколько потребуется, – ответил Егор, копируя усмешку тренера.

Они простояли неподвижно еще минуту.

– Ну ладно, – сказал Ерофеев, делая левой ногой короткий шажок назад и заводя за спину левую руку. Синаи он теперь держал одной правой рукой – как шпагу или рапиру.

Егор тоже перешел в правостороннюю позицию en garde, готовясь отразить атаку тренера, – и все же едва не пропустил ее. Выпад Ерофеева был молниеносным, словно бросок рассерженной кобры. И только потому, что у бамбукового меча нет присущего тонкому стальному жалу змеиного изящества, и его легче удержать в поле зрения – только поэтому атака Ерофеева не удалась. Егор парировал удар и отступил в сторону.

– Неплохо, – сказал мастер клинка Бенедикт.

Дворжецкий довез Воронина до Кировского РОВД. Воронин не спешил выходить из машины.

– Так что, сегодня? – спросил он.

– Сегодня, – кивнул Дворжецкий. – Надо дать подтверждение клану Минамото. Я свяжусь с ними сам, а ты предупреди Джулиана, что все состоится по основному сценарию, и он остается на скамейке запасных.

– Белов будет огорчен, – сказал Воронин. – Он рассчитывал сам сразиться с Ёсицунэ, отомстить за смерть брата.