Борьба страстей

Гамсун Кнут

— Какъ ея фамилія? — спросила жена генеральнаго консула.

— Андерсонъ! — отвтила красавица Трампе.

— Вотъ какъ? Прибавилось еще существо подъ фамиліей Андерсонъ! Здсь просто житья отъ нихъ не будетъ.

Жена генеральнаго консула оказалась права. Госпожа Андерсонъ сдлалась дйствительно невыносимою для всхъ, кром мужчинъ. Въ нихъ же она зажгла огонь. Съ перваго взгляда нельзя было даже понять, почему. Хорошенькой она не была, у нея не было блестящихъ глазъ госпожи Трампе; о сравненіи нечего было и думать. Но у нея

были темные, опасные глаза. Да, они были опасны. Къ тому же брови напоминали дв темныя піявки, повернутыя другъ къ другу головками. Въ этихъ бровяхъ было что-то мистическое. Она была молода, и ея ротъ напоминалъ цвтокъ.

Она была красива…

Госпожа Андерсонъ встала на слдующее утро слишкомъ поздно, и хозяйка должна была напомнить ей о томъ, что въ пансіон все длается въ опредленные часы: первый завтракъ ровно въ девять часовъ.

Госпожа Андерсонъ отвтила:- Я явлюсь ровно въ девять часовъ — но только не раньше.

Самъ генеральный консулъ заглядлся на нее. Онъ встртился съ ней взглядомъ. А генеральный консулъ не принадлежалъ къ числу тхъ людей, которыхъ слдовало бы учить понимать взгляды. Онъ происходилъ изъ поколнія извстнаго поэта и самъ писалъ превосходныя стихотворенія о природ и людяхъ.

Какой откровенный огонекъ горлъ въ этихъ женскихъ глазахъ при дневномъ свт! Генеральный консулъ усплъ замтить, что это были глаза, въ которыхъ свтилось желаніе…

Когда госпожа Андерсонъ получила счетъ, то, безъ дальнйшихъ церемоній, она попросила отсрочки платежа, у нея въ данную минуту не было денегъ, сказала она, но, во всякомъ случа, можно будетъ найти выходъ въ одинъ изъ послдующихъ дней.

Вечеромъ она вступила въ разговоръ со статскимъ совтникомъ Адами. Онъ стоялъ на рубеж второй молодости, этой послдней вспышки страсти, когда люди становятся неестественно молодыми.

Вопросы и отвты госпожи Андерсонъ восхищали знатнаго, плшиваго господина.

Какъ только жена вызвала его въ сосднюю комнату, его мсто поспшно занялъ генеральный консулъ. Онъ долго выжидалъ этой минуты.

Онъ сказалъ:- Я завидовалъ статскому совтнику, когда онъ такъ долго разговаривалъ съ вами.

— Я васъ ждала, господинъ консулъ, — возразила дама. — Между прочимъ, чтобы спросить васъ кое о чемъ и чтобы поблагодарить васъ.

— За что же?

— Это вы приказали поставить цвты въ моей комнат?

— Цвты? Признаюсь… Вамъ прислали цвты?

— Простите, — сказала молодая женщина. — Я дйствительно слишкомъ много возмечтала о себ!

Поэзія бросилась въ голову генеральнаго консула отъ этихъ таинственныхъ цвтовъ, и онъ сказалъ:

— Господи, я долженъ былъ это сдлать! Намъ всмъ слдовало бы это длать! Изо дня въ день…

— Я люблю цвты, — сказала женщина. — но я слишкомъ бдна, чтобы сама покупать ихъ.

Случилось такъ, что она начала разсказывать разные эпизоды изъ своей жизни, и генеральный консулъ сдлалъ то же самое. Никогда до этихъ поръ онъ не бывалъ такъ

откровененъ съ постороннимъ ему человкомъ. Кончилось тмъ, что онъ окончательно потерялъ голову. Женщина сказала:

— Вы, вдь, женаты, господинъ консулъ?

— Въ любви замчается больше счастья въ будущемъ, чмъ въ прошломъ, — возразилъ онъ и вздохнулъ.

На слдующій день генеральный консулъ сидлъ за обдомъ смущенный, лихорадочно настроенный. Причиной тому было маленькое стихотвореніе, которое онъ вложилъ въ салфетку госпожи Андерсонъ.

Когда она нашла его и принялась читать, онъ обернулся къ своему сосду и сказалъ: — Фу! здсь сегодня невыносимо жарко.

Поговаривали, что цвты госпож Андерсонъ были несомннно посланы старымъ, лысымъ сановникомъ. Но онъ самъ отрицалъ это.

— Нтъ, нтъ, это не я, — говорилъ онъ, — и мн не въ чемъ признаваться.

Женщина посмотрла на него съ удивленіемъ. Она приподняла слегка брови, эти дв тонкія піявки, съ прикасавшимися другъ къ другу головками и сказала:

— Нтъ? — какъ вы это мило сказали… Вашъ голосъ звучалъ, какъ арфа!… Господинъ совтникъ поетъ?

— Ну… въ полномъ смысл этого слова нтъ, т.-е. немножко плъ въ молодости.

Онъ чувствовалъ себя юношей.

Конечно, это здоровый воздухъ и море сдлали его такимъ сильнымъ и пылкимъ.

Жена статскаго совтника послала за нимъ, но онъ не двинулся съ мста.

— Я не пойду, — сказалъ онъ. — Пусть оставятъ меня въ поко! И чего отъ меня хотятъ, наконецъ?

А госпожа Андерсонъ кивала головой и была на его сторон: конечно, онъ могъ оставаться здсь.

— Мы можемъ съ вами говорить о длахъ, — сказала она, — тогда вы можете, конечно, остаться.

— Да съ вами, сударыня, я охотно имлъ бы дло. Выслушайте только меня! Пусть у насъ съ вами будетъ хотя маленькое дло!

— А не крупное?

— Нтъ, отчего же, я согласенъ и на большое дло. Чмъ больше, тмъ лучше — ха-ха-ха. Да благословитъ васъ Господь!

Но госпожа Андерсонъ говорила совершенно серьезно. Она хотла застраховать его жизнь.

— Ахъ такъ, — сказалъ растерянно совтникъ, — значитъ вы, сударыня — агентъ?

— Видите ли, это было нсколько лтъ тому назадъ. — Я должна была помогать своему мужу зарабатывать деньги. Что могла я предпринять?

И она объяснила ему дальше, что не хочетъ вовсе его эксплоатировать; онъ можетъ застраховать себя за самую небольшую сумму.

— Нтъ, — сказалъ совтникъ, — если уже страховать свою жизнь, то за крупную сумму. И вообще это совсмъ не лишнее дло застраховать себя.

— Я пошлю домой къ мужу бумаги для подписи, — сказала госпожа Андерсонъ. — По уставу, докторъ долженъ васъ освидтельствовать, несмотря на то, что вы здоровы, какъ юноша. Врачъ страхового общества немедленно прідетъ.

Когда совтникъ встртился съ женой, онъ коротко сказалъ ей:

— У меня были дловые разговоры, и я не могъ уйти. Зачмъ ты звала меня?