Братья
Шрифт:
Связи с лесом нет, посоветоваться не с кем. И за каждым ее шагом следят. Она не видит тайных шпиков Витенберга, но чувствует спиной их глаза. Иногда на улице ей хочется взять и обернуться внезапно и увидеть ЕГО, того, кто идет следом. Но она ни разу не обернулась. Она еще находит силы казаться наивной и беспечной, встречать улыбкой Витенберга, смеяться его грубоватым шуткам. Надолго ли ее хватит?
После побега арестанта Витенберг пришел к ней. Сказал без обиняков:
– Один ваш арестант сбежал.
Она растерялась.
– То есть, как сбежал? А кирпичи?
– Это все, что она могла сказать.
И Витенберг понял, что она действительно ничего не знала. Вероятно, это ее спасло. Потому что Витенберг смотрел на нее слишком долгим и пристальным взглядом.
– Вы прекратите работы?
– спросила она.
– Из-за одного арестанта, который все равно попадется?
– Витенберг засмеялся.
– Нет, фрау Копф. Кирпичи у вас будут. И стену заделают.
– Слава богу!
– Она действительно почувствовала облегчение. Она так вбила себе в голову, что от ремонта зависит судьба Флича и Федоровича!
Служба безопасности искала мальчишку с серой хромой собакой. Но они как сквозь землю провалились. Вернее, искали собаку. У мальчишки не было примет. А собак в городе осталось немного. Даже к Киндеру присматривались какие-то люди, когда Петр сопровождал ее. Слава богу, Киндер не хромал!
Как-то на улице Гертруда Иоганновна встретила надзирательницу из тюрьмы. Та гуляла под ручку с фельдфебелем. Он был в такой же коричневой форме. Видимо, тоже надзиратель. Гертруда Иоганновна остановилась. Ей пришла в голову мысль, что, может быть, надзирательница знает что-нибудь о Фличе.
– Здравствуйте.
Надзирательница со своим кавалером остановилась, бесцеремонно рассматривая Гертруду Иоганновну. Не сразу узнала. А когда узнала - заулыбалась.
– Здравствуйте, фрау Копф!
– она обернулась к фельдфебелю.
– Это из двести седьмой. Как вы похорошели! Просто чудо! Я была к вам не очень строга. Ведь верно? А котлеты были великолепные.
Гертруда Иоганновна улыбнулась.
– С удовольствием угощу вас такими же. Фельдфебель Шанце тоже будет рад. Зайдете? Ресторан в гостинице "Фатерланд". Спросите меня.
– Как, Густав, придем?
– Если фрау приглашает, - сказал фельдфебель сиплым голосом.
Надзирательница со своим кавалером пришли через день. Гертруда Иоганновна увела их к себе наверх, усадила на диванчик у маленького столика, послала Петера к Шанце за закусками. Надзирательница долго вертела головой, рассматривая письменный стол, шторы, кресла, стены. Она проникалась уважением к этой маленькой женщине, которая металась по камере от стены к стене, как мышь в мышеловке. Уж она-то понаблюдала в глазок! Кресла, шторы, письменный стол казались ей роскошью. Надзирательницы жили по двое, в здании при тюрьме. Простые кровати. Простой стол. Портрет фюрера. Картинки на стенках: киноартисты и просто приятные мужчины из рекламных
– Очень мило, - сказала надзирательница. От нее пахло дешевой пудрой и какими-то острыми духами. Запах наполнил всю комнату.
Гертруда Иоганновна открыла окно.
– Не дует?
– Что вы! Вечер теплый, я вся взопрела.
Ее фельдфебель сидел чинно, спину держал прямо, руки положил на колени. Он явно неловко чувствовал себя в гостях. Еще принесут кучу вилок-ложек, разбирайся, что чем брать! А ведь человеку и надо-то рюмочку шнапса, кружку пива и пару сосисок. Он недовольно покосился на свою подругу.
– Сейчас мы для начала выпьем по рюмочке хорошего французского коньяку.
Гертруда Иоганновна поставила на стол рюмки с плоским дном. Налила в них коньяк.
Фельдфебель оживился. Крашеные усы его вожделенно дрогнули.
– Ваше здоровье, фрау.
– Ваше здоровье, - повторила надзирательница.
Они выпили. Гертруда Иоганновна чуть пригубила рюмку и держала ее, грея в ладонях, как любил делать Флич. Ах, Флич, Флич! Что только не перетерпишь, чтобы узнать, что с ним.
Разговор не клеился. Она снова разлила коньяк в рюмки.
– Ваше здоровье, фрау!
– воскликнул сипло фельдфебель.
– Ваше здоровье, - как эхо повторила его подруга.
"О чем с ними говорить?
– мучительно думала Гертруда Иоганновна.
– О нарядах? Но разве можно говорить о нарядах, глядя на их коричневую форму!… О литературе? Они же читали только "Майн кампф"… О музыке? О цирке?…"
Выручили Петер и Шанце. Принесли закуски. Уставили стол тарелками. Появилась бутылка русской водки. Фельдфебель глядел на нее, как завороженный. Подруга толкнула его в бок: видишь, как нас принимают!
Шанце ушел на кухню, Петер - в спальню. Гости охотно пили и ели. На одутловатом лице фельдфебеля четко обозначились синие прожилки, а кончик носа стал лиловым. Надзирательница порозовела. Засовывая в рот очередной кусок, она издавала странный звук "эм-мме-ууммм". То ли от удовольствия, то ли по привычке.
– Жаль, что мы с вами не познакомились раньше, - сказала Гертруда Иоганновна, не задумываясь, что звучит эта фраза странно и двусмысленно.
– Раньше, до того, как эти мерзавцы партизаны взорвали мой ресторан, у меня было кабаре. Танцевали девочки. Вам бы это понравилось, фельдфебель.
– Девочки - да-а… - промычал фельдфебель.
Подруга поднесла к его носу довольно увесистый кулак.
– А фокусник был - просто чудо! Представляете, наливал в кувшин воду, а доставал оттуда живого петуха.
– Надо же!
– воскликнула надзирательница.
– Лучше бы жареного, - просипел фельдфебель и затрясся от беззвучного смеха.
– Между прочим, фокусник этот где-то у вас. Не встречали?
– Он мужчина?
– спросила надзирательница.
– У меня женский блок.