Буковый лес
Шрифт:
– А у кого это ушки зашевелились?! А-а-а? – Мягкие пальцы Вальдемара гладят по щеке и, собирая завиток волос, аккуратно закладывают его Линде за ушко.
«Не зашевелишься тут! От твоего голоса весь ливер внутри вибрирует, не только ушки.»
Вальдемар сидит на постели и водит чем то щекотным по её щекам. Пёрышко из подушки, что ли выдернул? Или травинка?
– Вальдемар! Ну щекотно же! – Хочется стукнуть его, но Линда ныряет под одеяло.
– Так я поэтому и щекочу, чтоб было щекотно, и ты поскорее проснулась. Уже полдевятого утра.
«Как „полдевятого“?! Значит, в лесу устраивать марш-броски
– Ура-а-а-а! Майн гелибт! – Линда подскакивает, садится на диване и тянет руки к Вальдемару. Это называется «обнимушки». Сашка маленькая когда просыпается, делает именно так, чтоб её поцеловали, – Ты самый лучший «гелибт» в мире! Но, изволь объясниться – чем вызвана сия амнистия? Неужели купель пересох? Или «пересохло»?
– Купель не пересохнет никогда. Она была, есть и будет вечно. Просто сегодня много других очень важных дел.
– Та ты шо?! Это каких же, позвольте полюбопытствовать, которые важнее купели? – Она совсем вылезла из под одеяла. А чего? Всё равно всю ночь проспала в Клавовском лиловом халатике, – Каких «других» дел? Не скажи, нас ждут в Верховной Раде?!
– Ну-у-у… почти угадала, для меня мой шеф и есть «Верховная Рада».
«Убедительно. Весьма, весьма убедительно. Блин, она чуть не забыла, что сегодня надо приготовить „вкусное“ и они, как только Машенька вернётся со школы, пойдут знакомить Линду с этим Апачи. Интересно, сколько ему лет? Симпатичный, неверное.»
Линда вдруг вспомнила, что в детстве, как и все женщины Советского Союза до зелёных соплей была влюблена в серба Гойко Митича – секс-символа той эпохи, бессмертного индейца всех вестернов, времён и народов СССР снятых на киностудии «Дефа» в дружественной тогда ГДР. Вот сколько всего разного в ГДР водилось! И киностудия с Гойко Митичем, и погребок доктора Фауста с Мефистофелем в самом центре Лейпцига, и шикарные фильдеперсовые колготки со стеклярусом, продаваемые в СССР за десять рублей пара.
Интересно, вальдемаровский индеец похож на Гойко? Ой, помнится, когда всплывали такие кадры на экранах кинотеатров, где он там так стоял крупным планом со скрещёнными на голой груди руками и с орлиными перьями в голове, а эти белобрысые, страшные такие новые америкосы выставляли «краснолицым» индейцам предъявы, типа «освободите эту землю!», а Гойко гордо на них смотрел, а по зрительному залу кинотеатра катился женский стон… И Гойко, такой красавчик с голым торсом и вздутыми венами на руках, проклятым «бледнолицым» презрительно так отвечал: «Пошли вон отсюда, вонючки! Это – наша земля! И мы будем биться за неё до конца! Хао, – блин!». Он так и отвечал им на экране: «Хао, блин! Я всё сказал!»
Какой мужчина! Даже ещё помнится, тогда после одного из этих мощных «Чингачкуков», Линда пришла домой и не только стащила у мамы бельевую верёвку для тренировки в бросании «лассо», она ещё искромсала и папин меховой утеплитель от плаща. Прямо нарезала его на куски, чтоб сделать себе на ноги такие же «штучки», как у Митича и жилетик заодно. За этим последовало большое разочарование. И «Штучки» для ног получились не совсем такие, как у главного индейца страны, и Линда за несносное поведение была нещадно бита ремнём с большой металлической пряжкой всё от того же папиного плаща. Вот, собственно, на этом и закончилось её непреодолимое желание окунуться в быт и обычаи «настоящих индейцев».
– Сколько ему лет? – Линда уже совсем не сердилась на Вальдемара за вчерашнее.
– Семьдесят пять.
– Сколько?!
«Не-е-е… это, пожалуй не Гойко Митич», – разочарованно подумала она.
– Семьдесят пять. Но, он выглядит гораздо моложе. Он ведёт здоровый образ жизни, ухаживает за собой. Это я тебе потом расскажу… – закончил Вальдемар, заметив маячившую в проёме двери Иннеску, – тебе дали нормально выспаться? Тогда вставай, умывайся, и мы обсудим сегодняшний план. Смотри, какое утро выдалось чудесное!
Он не врал. Утро выдалось на загляденье шикарное.
В комнате, где жили Линда с Иннеской было целых пять окон. Все окна выходили на приусадебный участок, и поэтому в них сейчас заглядывали ветки фруктовых деревьев с позолоченными листьями. Яркие лучи солнца перебирали их, и игрой бликов создавалась совершенно неповторимое ощущение волшебной сказки. А Линда в ней «прынцесса». И даже не «прынцесса», она – «королевна»! Она – «королевна» Марго! Вокруг красиво, на стенах полочки с «коллекцией старины» – пузатый самовар весь в рябиновых гроздьях по бокам, бело-голубой гжелевый сервиз, деревянная, растресканная доска для стирки белья. «С такими досками спускались бабы к Днепру, и, подоткнув подолы широченных юбок, тёрли об эти доски барские платья, – вздохнула Линда, – вот каком тяжёлым был до Революции труд простых прачек». В углу красуется небольшой, инкрустированный камушками, камин. Его, как объяснил Вальдемар, они с Клавкой «разжигают, не дожидаясь праздников», в любое время когда хочется просто вкусно покушать.
«Как солнце может литься во все пять окон одновременно?! Именно поэтому безумно весело, безумно тепло и покойно. Впереди целый новый съёмочный день, по лесу голой бегать уже никто не заставляет, Вальдемар тут ещё со своими ухаживаниями, которые становятся всё смелее, всё прытче. В животе от его прыти щекотно, гораздо щекотнее чем от травинки, которой он водит по её лицу. Тут в масть всё. Уютный лиловый халатик так вкусно пахнет. А может это не он пахнет? Конечно не он. Это из кухни тянет ароматом горячих блинов с кленовым сиропом. Неужели приготовил сам?! Нет, он же только что вышел. Значит кто-то из съёмочной группы. Они явно уже приехали. Юльца, скорее всего. Ой, как прекрасно! Как свежо и хорошо! Сейчас я выпью кофе и мы распишем сегодняшний день по нотам. Тара-та-та-та-там!»
– Вальдемар! – Шоколадные «Ферреро Ронуар» созданы для кофе без сахара. Линда чмокает его в щеку и щурится, сморщив носик, – Вальдемар! Так куда мы сегодня идём?
Вальдемар кофе не пьёт, но и на Линду не смотрит с укоризной. Перед ним полный стакан холодной воды из знакомой трёхлитровой банки с оранжевой окантовкой и юбилейным советским рублём на дондышке.
– Сегодня первое и самое главное – приготовить еду и поехать на мою работу вместе. Пойдём в офис к Рону. На самом деле моего босса зовут Рональд Спинкс, это мне позволительно называть его просто сокращённо «мистер Рон». Он родом из Америки, самый, самый что ни есть коренной американец.