Бункер. Пыль
Шрифт:
Дональд видел это сейчас. Он видел это как наяву - задыхаясь, кашляя, обливаясь потом, - так и во сне. Он вспомнил, как однажды подумал, что женщин отложили в сторону, чтобы не было из-за чего драться. Но все было наоборот. Они были там для того, чтобы остальным было за что бороться. Кого-то спасать. Именно ради них мужчины работали в эти темные смены, спали этими темными ночами, мечтая о том, чего никогда не будет.
Он закрыл рот, перевернулся в постели и закашлялся кровью. Кого-то надо спасать. Глупость человека - глупость взорванных шахт, которые он помогал
Приближение шагов означало, что пора поесть, что пора заканчивать этот бесконечный кошмар, когда засыпаешь от диких мыслей, а просыпаешься от телесной боли. Это должен был быть завтрак, потому что он умирал от голода. Это означало, что он не спал всю ночь. Он ожидал увидеть того же охранника, который доставил ему последний ужин, но дверь распахнулась, и перед ним предстал Турман. За его спиной стоял неулыбчивый мужчина в серебристой форме. Турман вошел один и закрыл дверь, уверенный, что Дональд не представляет для него никакой угрозы. Он выглядел лучше, подтянутее, чем накануне. Возможно, больше времени провел в сознании. Или в его кровь хлынул поток новых врачей.
"Как долго вы меня здесь держите?" - спросил Дональд, приподнимаясь. Его голос был хриплым и далеким, как шум осенних листьев.
"Недолго", - сказал Турман. Старик оттащил сундук от изножья кровати и сел на него. Он пристально изучал Дональда. " Тебе осталось жить всего несколько дней".
"Это медицинский диагноз? Или приговор?"
Турман поднял бровь. "И то, и другое. Если мы оставим тебя здесь и не будем лечить, ты умрешь от воздуха, которым дышишь. Вместо этого мы помещаем тебя под наркоз".
"Боже сохрани, если вы избавите меня от страданий".
Турман, казалось, обдумывал это. "Я думал о том, чтобы дать тебе умереть здесь. Я знаю, какую боль ты испытываешь. Я мог бы подлатать тебя или позволить тебе разрушиться до конца, но у меня не хватит духу ни на то, ни на другое".
Дональд попытался рассмеяться, но было слишком больно. Он потянулся к стакану с водой, стоявшему на подносе, и сделал глоток. Розовая спираль крови заплясала на поверхности, когда он опустил стакан.
" Ты был занят в последнюю смену", - сказал Турман. "Пропали беспилотники и бомбы. Мы разбудили нескольких человек, которые недавно находились в замороженном состоянии, чтобы собрать воедино твои творения. Ты хоть понимаешь, чем ты рисковал?"
В голосе Турмана прозвучало нечто худшее, чем гнев. Дональд сначала не мог понять, что это. Не разочарование. Это не была ярость. Ярость исчезла из его сапог. Это было что-то приглушенное. Это было что-то похожее на страх.
"Чем я рисковал?" спросил Дональд. "Я убирал за тобой." Он выплеснул воду, отдавая честь своему старому наставнику. " Бункеры, которые ты повредил.
"Хранилище сорок. Я знаю."
"И семнадцатое". Дональд прочистил горло. Он схватил с подноса краюху хлеба и откусил сухой кусок, жевал до боли в челюстях, запивая его водой, пропитанной кровью. Он знал так много, чего не знал Турман. В этот момент ему пришло в голову следующее. Все эти разговоры с людьми 18 лет, время, проведенное над чертежами и записями, недели, проведенные в размышлениях о том, как все собрать воедино, как быть главным. В своем нынешнем состоянии он понимал, что в поединке с Турманом ему не сравниться, но все равно чувствовал себя сильнее. Именно благодаря своим знаниям он так себя чувствовал. "Семнадцатое не умерло", - сказал он, откусив еще кусочек хлеба.
"Так я и понял".
Дональд жевал.
"Сегодня я отключаю восемнадцатое", - тихо сказал Турман. "Чего нам стоил этот объект..." Он покачал головой, и Дональд подумал, не вспоминает ли он Виктора, главу руководителей, который разнес себе голову из-за восстания, произошедшего там. В следующее мгновение до него дошло, что люди, на которых он возлагал столько надежд, теперь тоже исчезли. Все время, потраченное на контрабанду запчастей в Шарлотту, мечты о конце бункеров, надежды на будущее под голубым небом - все это было напрасно. Проглотив хлеб, он почувствовал, что он несвежий.
"Почему?" - спросил он.
"Ты знаешь, почему. Ты ведь разговаривал с ними, не так ли? Что, по-твоему, должно было стать с этим местом? О чем ты думал?" В голосе Турмана появились первые нотки гнева. "Ты думал, что они спасут тебя? Что кто-то из нас может спастись? О чем, черт возьми, ты думал?"
Дональд не собирался отвечать, но ответ пришел рефлекторно, как кашель: "Я думал, что они заслуживают большего, чем это. Я думал, что они заслуживают шанса..."
"Шанс на что?" Турман покачал головой. " Это не имеет значения. Мы достаточно планировали". Последнее он пробормотал про себя. "Обидно, что мне вообще приходится спать, что я не могу быть здесь, чтобы управлять всем. Это все равно, что посылать дронов наверх, когда ты сам должен быть там, держа руку на руле". Турман погрозил кулаком. Он некоторое время изучал Дональда. "Ты уходишь под воду утром. Это далеко не то, чего ты заслуживаешь. Но прежде чем избавлюсь от тебя, я хочу, чтобы ты рассказал мне, как ты это сделал, как ты оказался здесь с моим именем. Я не могу допустить, чтобы это повторилось..."
"Значит, теперь я представляю угрозу". Дональд сделал еще один глоток воды, заглушая раздражение в горле. Он попытался сделать глубокий вдох, но боль в груди заставила его сжаться вдвое.
" Ты - нет, но следующий человек, который это сделает, может им стать. Мы пытались продумать все, но всегда знали, что самое слабое место, самая большая слабость любой системы - это бунт сверху".
"Как в двенадцатом Хранилище", - сказал Дональд. Он вспомнил, как упала эта шахта, как темная тень появилась из ее серверной. Он был свидетелем этого, покончил с этим бункером, написал отчет. "Как вы могли не ожидать того, что там произошло?" - спросил он.