Бункер. Пыль
Шрифт:
"Мы ожидали. Мы все предусмотрели. Вот почему у нас есть запасные части. Именно поэтому у нас есть Обряд - шанс испытать душу человека, ящик, в который можно положить наши бомбы замедленного действия. Ты еще слишком молод, чтобы понять это, но самая сложная задача, которую человечество когда-либо пыталось решить - и которая нам так и не удалась - это как передать верховную власть из одних рук в другие". Турман раскинул руки. Его постаревшие глаза сверкнули, в нем вновь проснулся политик. "До сих пор мы решали эту проблему с помощью криоподов и смен. Власть временна, и она никогда не покидает одни и те же руки.
"Поздравляю", - сплюнул Дональд. И вспомнил, как однажды предложил Турману стать президентом, а Турман ответил, что это будет понижением. Теперь Дональд это понял.
"Да. Это была хорошая система. Пока ты не сумел ее подмять под себя".
"Я расскажу тебе, как я это сделал, если ты мне кое-что ответишь". Дональд прикрыл рот рукой и закашлялся.
Турман нахмурился и подождал, пока он остановится. "Ты умираешь", - сказал он. "Мы положим тебя в ящик, и ты сможешь мечтать до самого конца. Что же ты хочешь узнать?"
"Правду. У меня ее так много, но все же есть несколько дыр. Они болят сильнее, чем дыры в моих легких".
"Сомневаюсь в этом", - сказал Турман. Но он, казалось, обдумывал предложение. "Что ты хочешь узнать?"
"Серверы. Я знаю, что на них находится. Все подробности жизни каждого в бункере, где он работает, чем занимается, как долго живет, сколько у него детей, что он ест, куда ходит, все. Я хочу знать, для чего это нужно".
Турман изучал его. Он молчал.
" Я нашел процентные соотношения. Список, который перемешивается. Это шансы, что эти люди выживут, когда их освободят, не так ли? Но откуда оно знает?"
"Оно знает", - сказал Турман. "И вот что, по-твоему, делают бункеры?"
"Я думаю, что идет война, да. Война между всеми этими бункерами, и только один из них победит".
"Тогда что тебе нужно от меня?"
"Я думаю, что есть что-то еще. Скажи мне, и я расскажу тебе, как я занял твое место". Дональд сел и обнял себя за голени, пока приступ кашля терзал его горло и ребра. Турман подождал, пока он закончит.
"Серверы делают то, что ты говоришь. Они следят за всеми этими жизнями и взвешивают их. Они также принимают решения о проведении лотерей, что означает, что мы можем формировать этих людей самым реальным образом. Мы увеличиваем наши шансы, позволяем лучшим процветать. Вот почему шансы растут тем больше, чем дольше мы этим занимаемся".
"Конечно". Дональд чувствовал себя глупо. Он должен был знать. Он слышал, как Турман снова и снова говорил, что они ничего не оставляют на волю случая. А разве лотерея не была именно такой?
Он поймал взгляд, которым Турман смотрел на него. "Твоя очередь", - сказал он. "Как ты это сделал?"
Дональд прислонился спиной к стене. Он кашлял в кулак, а Турман смотрел на него широко раскрытыми глазами и молчал. "Это была Анна", - сказал Дональд. "Она узнала, что вы планировали. Вы собирались усыпить ее после того, как она закончит помогать вам, и она боялась, что больше никогда не проснется. Вы дали ей
"Нет", - сказал Турман.
"О, да. А я проснулся и не понял, о чем она меня просила. Я узнал об этом слишком поздно. А в это время в сороковом бункере все еще были проблемы. Когда я проснулся и заступил на смену, сороковой..."
"С сороковым уже разобрались", - сказал Турман.
Дональд откинул голову назад и уставился в потолок. "Они заставили тебя так считать. Вот что я думаю. Я думаю, что бункер сорок взломал систему, вот что обнаружила Анна. Они отключили камеры, чтобы мы не могли знать, что происходит: глава IT -отдела, бунт сверху, как ты и говорил. Отключение камер - это момент, когда они стали черными. Но до этого они взломали газовые линии, чтобы мы не могли их убить. А до этого они взломали бомбы, которые должны были обрушить их шахты в случае, если что-то из этого произойдет. Они работали в обратном направлении. К тому моменту, когда они стали черными, они уже были главными. Как я. Как то, что сделала для меня Анна".
"Как они могли...?"
"Может быть, она помогала им, я не знаю. Она помогла мне. И каким-то образом слухи об этом дошли до других. А может быть, к тому времени, когда Анна закончила спасать твою задницу, она поняла, что они были правы, а мы - нет. Может быть, в конце концов, она оставила Бункер Сорок в покое, чтобы они делали все, что захотят. Я считаю, она думала, что они могут спасти нас всех".
Дональд кашлянул и вспомнил все старые саги о героях, о мужчинах и женщинах, борющихся за справедливость, всегда со счастливым концом, всегда против невозможных шансов, всегда в дерьме. Герои не побеждали. Героями становились те, кто побеждал. История рассказывала их историю - мертвые молчали. Все это было чушью.
"Я разбомбил сороковую шахту, прежде чем понял, что происходит", - сказал Дональд. Он смотрел на потолок, ощущая тяжесть всех этих уровней, грязи и тяжелого неба. "Я разбомбил их, потому что мне нужно было отвлечься, потому что мне было все равно. Я убил Анну, потому что она привела меня сюда, потому что она спасла мне жизнь. Я сделал за тебя твою работу оба раза, не так ли? Я подавил два восстания, которых ты не ожидал..."
"Нет." Турман встал. Он возвышался над Дональдом.
"Да", - сказал Дональд. Он смахнул набежавшие слезы и почувствовал, как в его сердце образовалась дыра, где когда-то был гнев на Анну. Теперь там были только вина и сожаление. Он убил ту, которая любила его больше всех, боролась за то, что было правильно. Он никогда не останавливался, чтобы спросить, подумать, поговорить.
"Ты начал это восстание, когда нарушил свои собственные правила", - сказал он Турману. "Когда ты разбудил ее, ты начал это. Ты был слаб. Ты угрожал всему, а я все исправил. И будь ты проклят за то, что послушал ее. За то, что привел меня сюда. За то, что превратил меня в это!"