Бурное лето Пашки Рукавишникова
Шрифт:
Козлёнок проснулся и удивлённо сказал:
— Ме-е-е?!
Но тут Джамал перегнулся через борт, вцепился в протянутую Пашкину руку и втащил его на баржу.
Они постояли минуту, тяжело дыша, приходя в себя.
Потом тихо засмеялись и швырнули доску в воду.
Плеск был такой громоподобный, что мальчишкам показалось, будто враз проснулась вся река.
Ребята застыли, ожидая криков, шума встревоженных людей, но всё было тихо, и они успокоились. Доску подхватило течением и унесло. Следы вторжения были уничтожены.
Спать ни Пашка, ни Джамал не собирались, но они вполне допускали мысль, что перед отходом баржи могут проверить — нет ли зайцев, особенно после того их глупого разговора с подозрительным речником.
Теперь они ругали себя за неосторожность, но делать было нечего, ничего уж не изменишь. Надо прятаться.
— Вот удивятся, если найдут, — прошептал Пашка, — будут искать зайца, а найдут двух, да ещё с козлёнком — целый зверинец.
Джамал улыбнулся, блеснули в темноте белые зубы. Ещё надо было решить, на какой барже обосноваться.
Они ведь слышали, что одну из них отцепят в Кайманачке. Какую?
Мальчишки решили, что ту самую, на которой они находятся, — она ближе к берегу. Да и не хотелось им лазать в этой чернильной темноте по баржам, ничего не стоило свалиться или наткнуться на кого-нибудь.
Расположились на корме. Между двумя штабелями досок нашлось укромное местечко, закрытое с трех сторон. Место было уютное, как маленькая комната. И пахло там замечательно будто в сосновом бору в жаркий день — смолой, свежим чистым деревом и даже немножко грибами.
Они только-только устроились, улеглись на тёплую палубу, как послышались приглушённые голоса, мягко зарокотал вдалеке двигатель — ожил буксир, запряжённый в связанные баржи, как конь в телегу.
Прошло ещё несколько минут, и баржу резко дёрнуло. Так дёрнуло, что Пашка свалился на Джамала и чуть не придавил козлика.
Потом дёрнуло ещё раз, ещё, и наконец мальчишки почувствовали, что плывут.
— Ура! — шёпотом закричал Пашка.
— Ура! — ответил Джамал и толкнул Пашку в бок.
Козлёнку это не понравилось, он боднул Джамала в коленку и строго предупредил:
— Ме-е! Ме-е-е-е!
— Ишь ты! Гляди-ка — защитник, — удивился Джамал. А Пашка схватил козлёнка и чмокнул его в прохладный нос.
Они ещё немножко повозились, пошептались и вскоре притихли. У них был тяжёлый, полный событий и приключений день. Они очень устали, и немудрено, что, привалившись друг к другу, угревшись в своём уютном закутке, мальчишки уснули.
Пашка пытался сопротивляться сну, он таращился в темноту, тёр кулаками глаза, тряс головой, но наконец и он не выдержал, зарылся лицом в пушистый бок козлёнка и уснул.
Когда Пашка проснулся, он в первые минуты ничего не мог понять — какие-то доски, козлёнок; вздрагивающий под ладонью, как живой, пол.
Но вот сон отлетел окончательно, память стремительно возвратилась, и Пашка с ужасом увидел, что солнце уже высоко, а баржа всё плывёт и плывёт.
Уже всё поняв, обо всём догадавшись, но где-то в глубине души надеясь ещё на чудо, Пашка вскарабкался на штабель досок, и эта призрачная, последняя надежда рухнула — одной баржи не было. Той самой, что была с другого края.
И значит, Кайманачка осталась далеко позади, а они плывут в какую-то неведомую Сосниху, про которую речник сказал: «Потащим аж в Сосниху». Аж! Это значит к чёрту на кулички.
— О-о! Идиоты! Засони проклятые, потерпеть не могли, развалились дрыхнуть! — Пашка стукал себя кулаками по голове и ругался.
Джамал, сидя на палубе, мрачно наблюдал за ним.
— Зачем крик? Зачем… как её… истерика? — спросил он.
— Затем! — заорал Пашка. — Проспали Кайманачку! В Сосниху плывём, понял!
— Давай утопимся?
— Зачем? — удивился Пашка.
— Ну как же — такое горе. Ой, ой! Что делать — только топиться осталось!
Джамал говорил очень серьёзно, и Пашка не выдержал — улыбнулся.
— Обидно же! — сказал он.
— А кто говорит нет, — Джамал пожал плечами. — А ты как думаешь? — спросил он у козлёнка.
— Ме-е, — сказал козлёнок печально.
— Видишь? Ему тоже обидно.
Пашка ещё больше заулыбался и снова стал прежним Пашкой — человеком весёлым и неунывающим.
— Что делать будем? — спросил он.
— Надо подумать. Давай думать будем, — ответил Джамал, и они стали думать.
Через полчаса план был готов во всех деталях — чёткий и окончательный план.
Мальчишки решили, что дожидаться Соснихи, которая «аж», не имеет никакого смысла — может, до неё ещё сутки ходу.
Судя по солнцу, сейчас часов восемь — девять утра, а в Кайманачку баржи должны были попасть часов в пять. Значит, ушли ещё не очень далеко. Ещё было выяснено, что караван идёт у самого берега. Правый берег нависал рядом — высокий и обрывистый. Течение здесь было таким стремительным, что поверхность воды казалась выпуклой. У правого берега проходил фарватер — по самому глубокому месту. Поэтому караван и прижимался к этому берегу.
В некоторых местах баржа подходила так близко к обрыву что казалось — вот-вот заденет его бортом.
И потому выход был один — дождаться, когда караван подойдёт поближе к берегу, и прыгать.
Плавать умели оба, против течения баржи шли тихо, значит, нужно только одно — решиться.
Правда, была ещё одна заковыка — козлёнок, но тут уж Пашка заявил, что скорее сам потонет, а козлёнка не выпустит. Итак, всё было решено.
Мальчишки прошли на самую корму и тут обнаружили, что у баржи сзади есть здоровенный руль, сколоченный из деревянных толстых досок, стянутых железными полосами.