Царевна
Шрифт:
– Знаешь, что тут? – хитро прищурившись, спросил старшина.
Трактирщик, в знак согласия кивнул головой и тихо произнёс:
– Как не знать, ваше благородие.
– Да ты садись, в ногах правды нет, – старшина рукой указал трактирщику на табурет рядом с собой и достал из кармана небольшой мешочек, от которого пахло табаком. Трактирщик поморщился, ему ещё не ведом был запах табака.
– Знаю, братец, – начал Басаргин, – терпишь нужду. Народа мало к тебе захаживает и доход не велик, – трактирщик согласно закивал:
– Верно, батюшка.
– Софья Алексеевна, да будет здрава,
Басаргин тут же продолжил:
– Царевна наша, хочет отыскать человека одного. Можно сказать святого.
При словах “Святой” Басаргин нелепо поморщился. За помощь в деле грошей много ссулила. Емельян Федотович поднял кошель со стола и потряс им перед трактирщиком. Звон монет всё больше манил несчастного.
– Тут на пять твоих трактиров хватит, – всё больше заманивал трактирщика старшина.
– Если не откажешь в помощи скит раскольничий отыскать, награжу. Народ к тебе разный ходит, может, слышал чего, вино всем языки развязывает. А коль не слышал, то прислушаться не поленись. Разузнать надо, может проводник имеется, чтоб через ваши леса провёл прямо в логово раскольничье.
Трактирщик согласно кивнул и, громко шаркая по земляному полу, поплёлся к себе в комору.
– Вот и хорошо, – старшина поднялся с табурета, расправив плечи и поправив поясной ремень, по привычке соблюдая опрятность формы, прищурился и посмотрел вслед уходящего трактирщика.
Деньги за предоставленный ужин, Емельян Федотович, оставил на столе, хотя остался крайне недоволен местной кухней, но одно успокаивало его душу: этот пройдоха, найдёт хоть самого чёрта, лишь бы получить условленый гонорар. Открыв двери, он ненадолго застыл в проеме словно, пытаясь вспомнить, что хотел сказать, но вскоре решительно шагнул за порог, громко захлопнув за собой дверь.
Через три дня вернулся гонец от воеводы с разрешением на экспедицию против раскольничего скита. При всей своей власти над здешним краем воевода не мог пойти против воли царевны. Трактирщик за три дня разузнал, что идти надо пятьдесят вёрст к деревне Матреново, далее вглубь леса двадцать вёрст, или семьдесят вёрст напрямик, вдоль берега реки.
Басаргин, оставшись довольным удачным стечением обстоятельств, распоряжался закупкой провизии на городском базаре. Десятки любопытных местных зевак следили за незнакомцем, настороженно наблюдая за каждым его движением. Любой из них мог в любой момент сорваться на лошадь и гнать во весь опор, что бы предупредить скитников. Но Басаргин был человек не простой, ожидая подобную выходку со стороны здешнего люда, заранее выставил на северной дороге караул из стрельцов, а тех, кто появлялся на дороге без письменого распоряжения старшины, тут же останавливали и запирали под замок в одном из дворов.
Скит продолжал жить обычной жизнью. На песчаной отмели в берег уткнулись стволы, сплавляемых по реке, деревьев. Скитники, закинув вокруг стволов петлю, вытаскивали их на берег. Маленькая церквушка уже обросла десятью рядами бревен. Некоторые из стволов уже затащили на козлы и большой двуручной пилой распускали их на доски. Лики святых для нового храма, Симеон тайком привез из Хлынова.
Пока церковь не достроили, богослужения
Выстроенная из цельных бревен изба, была достаточно просторна, а махонькие узкие оконца, напоминавшие бойницы придавали избе вид неприступной крепости. Ружья у Мирона тоже имелись. Три кремниевых ружья были бережно завернуты в тряпицу и уложены на узкой полочке, под самым потолком, надёжно скрытые от посторонних глаз. Старец Симеон хоть и частенько захаживал в избу к Мирону, но об оружии не знал. Не известо было и то, что в сапоге у Мирона всегда имелся нож ручной работы. Закончив работу, скитники сели отдыхать тут же на берегу среди бревен. Легкий летний ветерок нежно касался разгорячённых от работы тел, ласково убаюкивая их обладателей. Мужики, пригревшись и разомлевши на солнышке стали зевать.
Дружина Басаргина всё больше и больше погружалась вглубь лесной чащи. Красные стрелецкие шапки было приказано снять, чтобы не спугнуть скитников. Добравшись до места, стрельцы окружили скит со всех сторон, надёжно укрывшись среди кустов и деревьев. Все ожидали момента, когда старец Симеон наговорившись с мужиками, пойдет в свою избу, где его тихонько прихватят молодцы Басаргина. Но старец никуда не спешил, продолжая давать наставления своим ученикам. Что говорил старик, расслышать было не возможно, так как расстояние значительно отделяло стрельцов от скитников; старец, то указывал перстом в небо, то грозил мужикам, сидящим, на вытащенных из реки, брёвнах. Лёгкий ветерок доносил обрывки фраз, в которых говорилось о покаянии, адском пламени и чертях болотных.
– Какой же упёртый старикан мне попался. Другие старцы пошли вслед за новой верой, да остальной народ на путь истинный направляют. А этот, мало того что сбег, так ещё и скит свой обустроил, – лёжа в засаде, рассуждал Емельян Федотович.
– Зачем только он патриарху нужен. Забот на Руси мало что ли?
Переловить бы всех, да в кандалах на каторгу.
Тем временем скитники потянулись в избу Мирона.
– Чертово отродие, – выругался про себя Басаргин. Ей богу, шабаш затеяли.
– А ну ребята, бери их всех. Он махнул рукой и к той же избе устремились десятки стрельцов. Из маленького окошка раздался выстрел пищали.
– Ну, чего разлеглись! – злобно крикнул Басаргин. Стрельцы поднялись и бросились к срубу. Дверь была крепко заперта. За ней слышалась ругань мужиков и завывания баб и детишек. Вскоре, через маленькие окошки, прорезались еле заметные струйки дыма, которые быстро нарастали и вскоре превратились в клубы едкого сизого дыма.
– Горят! – крикнул один из стрельцов старшине. Басаргин отскочил от сруба. Дым становился гуще и уже прорывался сквозь крышу огонь.
– А ну, ребята, ломай двери.
Старшина, тут же бросился к двери, в надежде сбить её с петель. Двое стрельцов прибыли ему на помощь. Но дверь, сколоченная из крепких досок, не поддавалась.
– Емельян Федотыч! – к старшине подскочил коренастый стрелец по прозвищу Дерюга.
– Ну чего тебе, – огрызнулся Басаргин, продолжая попытки выбить плечом крепко запертую дверь.
– С крыши надо доски сбивать, может, кого спасти успеем, – отдышавшись от едкого дыма, заключил Дерюга.