Царевна
Шрифт:
– Зело умен, мореход, – рассмеялся Петр.
– Алексашка, – крикнул он,
– Ставь морехода на довольствие. У матушки из казны десять рублев за него лично получишь.
Через месяц на стапелях верфи стояла первая русская галера, построенная по шведскому образцу. От нее пахло свежей смолой, которой мастеровые промазывали стыки досок, свежей парусиной, доставленной из голландского Утрехта. Якоря, кованные на одном из Тульских заводов, блестели, отражая яркие блики, ослепляли глаза прохожих. Народ проходил мимо, раскрыв рты от
Петр воткнул топор в комель молодой сосенки, лежащей на стапеле. У избы мастеровых стояло два человека, один был одет в форму стрельца, а другой в обычном кафтане подпоясанный широким кожаным ремнем на котором крепилась сабля. Человек с саблей, был небольшого роста и в разговоре со своим собеседником постоянно жестикулировал, едва не попадая руками в лицо собеседнику. Петр сразу узнал дворянина Суконцева, наблюдателя при дворе царевны Софьи. Увеличивая шаг, царевич поспешил навстречу гостям. Его интересовал только один вопрос, выполнил ли Суконцев просьбу маменьки. Заметив издали высокую фигуру царевича, Суконцев и сопровождавший его стрелец, низко поклонились. Петр буквально навис над обоими:
– Ну что там в Москве?
Суконцев чуть отошел в сторону, дабы лучше видеть лицо царевича.
– На Москве все спокойно мой Государь, акромя ереси. В Китай-городе четырех раскольников с проповедями нашли. Ну и как положено в цепи заковали, – Суконцев поправил саблю и посмотрел на Петра.
– Кроме того, что? – Петру не терпелось услышать главную новость.
– Царевна отправляет карательную экспедицию на Вятку против еретиков по просьбе патриарха. Его старинного друга, старца, в расколе уличили.
– Да что мне еретики, нет интереса, россказни ваши слушать! – взорвался Петр.
– С казной, что? Почему казна опять пустая?
Мне корабли нужно строить, негоциантам за товар платить, народ кормить, а казна опять пустая.
– Намедне царевна стрельцам жалование раздала, – осторожно начал Суконцев. Вдвое больше прежнего дала. Говорит, бунтовать собирались.
– Врёт, врёт всё, Софья, подкупить стрелецкое доверие хочет.
В глазах царевича читались нотки злости и отчаяния. Едва сдерживая гнев, Пётр произнёс:
– За стрельцами следить, ты лично, Максим Петрович, в ответе будешь, – он ткнул кулаком в грудь, стоявшего рядом с Суконцевым, стрельца.
– Теперь ступайте! – распорядился Пётр, – если дело срочное возникнет, сразу гонца ко мне посылай. Суконцев кивнул головой.
– А это тебе за труды, – Петр достал из поясного кошеля трехрублевую монету и протянул Суконцеву.
– Как на престол встану, имение получишь от меня, за верную службу, а стрельцам жалование повышено будет, и званием не обижу, – обратился Пётр, к стоящему рядом с Суконцевым, стрельцу
Лошади скакали бойко, унося двух царских служивых к Москве. Впереди уже виднелись «пряничные маковки» теремов бояр, стены
– Когда уже это закончится? – тяжело вздохнул Суконцев.
– Ты что имеешь в виду? – отозвался стрелец в седле. Служба царская она до конца, пока Господь не призовет.
– Ох, Максим Петрович, хитишь ты, однако, – рассмеялся Суконцев. От ответа уйти норовишь.
– Так и не было вопроса, – усмехнулся стрелец.
Глава 4: Лавра
Карета царевны остановилась у ворот монастыря. Кучер сошёл с козел и открыл двери. Софья огляделась. Ворота заскрипели, и показалась голова инока.
Он решительно направился к царевне и склонил голову:
– Матушка, патриарх в Лавре.
Софья улыбнулась:
– Вот уж не ожидала, но коли так, то разговору быть.
Под куполами колоколен раздался весёлый колокольный перезвон, возвещая о прибытии царской особы в Лавру. Патриарх Иоаким уже встречал ее у входа в храм.
– Все-таки, старик переступил через себя, – думала она, ступая по каменным дорожкам монастыря. Ему пришлось смириться, и дело не в том, что она стала чеканить собственную монету и не в успехе Крымской компании князя Голицына. Она нужна ему в борьбе с ересью, пока братец Петруша занят постройкой своих корабликов. Ересь Аввакумова захлестывает государство и уже докатилась до Москвы, охватив при этом Дон и Тобольскую губернию. Эти мысли терзали Софью, не давая покоя ни днём, ни ночью.
Патриарх, в знак приветствия, протянул руку царевне и обратился с вопросом:
– Здорова ли, матушка царевна?
Софья слегка опустила голову, скрывая лёгкую улыбку. Сейчас, когда Нарышкины, с приближением совершеннолетия Петра вновь обретали свою силу, ей необходимо было окружение верных и более мудрых людей, каким и являлся патриарх.
Софья оглядела золочёные купола собора, перекрестившись, приложилась губами к кресту в руках патриарха и медленно прошла в храм.
– Помолимся вместе Владыка, а после дела наши мирские обсудим. Владыка, не скрывая улыбки, согласился и добавил:
– Не ожидал тебя здесь увидеть царевна. Словно кошка черная меж нами пробежала. А вере истинной с того разорение.
Софья склонила голову и лукаво улыбнулась:
– Я тебя тоже не ожидала увидеть Владыка. Про веру ты правду сказал. Сколько же пожарищ народ, одурманенный еретиками, примет. Сколько душ невинных сгорят в сатанинских ладьях.
Иоаким перекрестился:
– Согласен я с тобой, матушка царевна. Много ереси в земле нашей.
– Взять Тобольский уезд, так почитай, сколько душ монах раскольник Даниил на реке Березовке в небо увел. Не успели стрельцы до пустоши добраться, предупредили раскольников. Везде у них свои люди, как паутиной державу нашу опутали. Воевода-губернатор не узрел близ себя предательства. А куда смотрел воевода? За карманом своим смотрел.