Царевна

Лесков Владислав

– Ну, давай коли можешь, – кивнул старшина.

Дерюга, воспользовавшись плечами своих сослуживцев, вмиг очутился на уровне и начал срывать ещё свободный от огня дерн. Его примеру последовали ещё несколько стрельцов, но их попытка не увенчалась успехом. Пламя усилилось и яркими языками вырывалось из махоньких окон-бойниц. Бабы и дети заревели сильнее. Стрельцы усилили натиск. Десяток из них уже тащили с берега реки обтесанное бревно. После трех ударов дверь всё же поддалась и с хрустом выпала внутрь помещения. Стрельцы ворвались в сруб, вытаскивая обгоревших ревущих

баб и детей. Внутри сруба прозвучали выстрелы и послышались душераздирающие вопли. В дальнем углу, уже бился в адской агонии Мирон, пытаясь сбить огонь с одежы. Дерюга, с десятком стрельцов успели вынести из огня еле живого Мирона, и принялись тушить огонь, уже затронувший его кожу. В след за ним стали вытаскивать остальных скитников, стараясь спасти всех. Последним выводили Симеона. Старик сопротивлялся, кричал, пытался упереться ногами в землю, чтобы сдержать напор стрельцов.

– Врезать бы ему хорошенько! – крикнул Дерюга.

– Постой! – остановил его Басаргин. Царевна приказала доставить его без телесных повреждений. Дерюга кивнул и заломил старцу руки.

– Связать-то надо? – подмигнул он старшине.

– Вяжи! – улыбнулся старшина.

– А то не ровен час, сбежит старик.

– Баб с детьми и мужиков куда определить? – спросил подошедший десятник.

– Гони в город, – усмехнулся Басаргин. Пусть воевода сам наказание придумает.

Старшина посмотрел на согнанных с кучку скитников. Здоровые лбы, им бы служить, а не по лесам прятаться. Сдать бы всех в разбойничий приказ, пусть там определят, куда работать отправить.

Глава 7: Встреча с Петром

Петр был зол, получив письмо от царевича Ивана, где было сказано, что Софья запрещает юному царевичу принимать шведское посольство в Москве, оставив свои корабли без присмотра. Петр был вне себя от ярости. В просторной горнице раздавались крики царевича и звук бьющейся посуды, дворовые мужики скулили от боли, получив нагоняя от Петра, а дворовые девушки с криками разбегались в разные стороны. Даже Алексашка Меньшиков, преданый слуга юного царевича, забился в угол и молчаливо наблюдал за погромом, боясь проронить слово. Наконец Петр успокоился и сел за стол. Меньшиков закусил кулак и, перекрестившись, выдохнул, понимая, что буря закончилась. Он осторожно выглянул из-за печи. Петр сидел, подперев подбородок правой рукой, и смотрел в окно.

В дверь раздался тихий, робкий стук и показалась фигура Франца.

– Питер, я могу заходить?

Петр повернул голову в его сторону и поманил его рукой. Лефорт, осторожно ступая по половицам, подошел к столу и сел рядом с царевичем.

Он тихо положил руку ему на плечо и негромко произнес:

– Поезжай в Москву Питер. Шведы приехали не к царевне Софье. Они хотят посмотреть на молодого царевича, который строит корабли.

Никто без их дозволения и науки не мог позволить себе такую роскошь, Питер.

Услышав слова Лефорта, Петр лишь похлопал его по плечу, но в его глазах уже не было злобы, ни что больше не мешало принять царевичу верное решение.

– Алексашка, подавай карету, – резко крикнул он Меньшикову. В Москву едем.

– Мин херц.

Меньшиков подскочил к царю:

– А как же царевна?

Петр встал:

– Я царь и брат мой Иван. А с послами государственные дела решать не бабье дело. Собирайтесь.

– Франц, – Петр взял Лефорта за руку. Поедем со мной. Шведы зело хитры, неспроста в Москву приехали.

Лефорт с удовольствием согласился:

– Немного минут ваше величество.

Карета юного царя ехала по ухабам и рытвинам Ярославской дороги. В карете сидели трое. Петр, Меньшиков и Лефорт.

– Состояние вашего брата совсем плохо.

Лефорт покосился на Меньшикова.

– Ваш друг Александр заметил, что в подписи царя Ивана вновь пляшут буквы, очевидно, это обострение. Вы должны, как можно быстрее, взять правление в свои руки.

Меньшиков подмигнул Петру:

– Вот видишь мин херц, ваша матушка права. Нужно жениться.

– И ты об этом! – вскипел Петр и с прищуром посмотрел на Меньшикова.

Алексашка поднял руки к груди:

– Молчу, мин херц. Но, видит бог, о державе заботимся.

– Знаю, – буркнул Петр. Сестрица сама править хочет.

Карету тряхнуло.

–Дороги у нас никуда не годятся, мин херц, – с сожалением произнес Меньшиков.

– Это правда, Петер. Очень плохие дороги, – подтвердил Лефорт, ухватившись за ушибленный недавно бок.

– Если мы дороги строить начнём, то денег на флот не останется, – Петр выглянул в окно. Скоро Москва уже. Потерпите.

– Чтоб дороги, как в Швеции и Ливонии строить много камня надо, – усмехнулся Петр.

– Да, что там Швеция, земелька манёханькая, словно вошь. Правда, армией и флотом, похвастать могут.

– И у нас такие будут, мин херц, а коль сам править будешь, и деньги найдутся, – подзадорил царевича Меньшиков.

– Хочешь у бояр забери, а хочешь заводы новые ставь. Все твоей воле подвластно будет.

Петр улыбнулся:

– Хорошо бы Алексашка. Такую державу построим. Шведам нос утрем.

Лефорт слушал и лишь качал головой, словно утверждая, что этот человек сможет всё. Построит верфи и фактории, а тесно ему станет на Руси, к морю пойдет. Шведы предвидели это и не зря посольство отправили. По их мнению, лучшим правителем для Московии была бы царевна Софья, хранительница старого заскорузлого образа жизни, дремучего народа и алчных бояр. Петр же, полная противоположность. Скорее всего, шведский король тайно поддержал притязания Софьи на московский престол. Европе не нужен был Петр, он для них представлял огромную опасность.

Вдали показались стены белого города и слободок. Покосившиеся крыши посадских изб и грязь на улицах, навевали на Петра дурное настроение.

– Не хочу в Москве царствовать! – неожиданно для всех произнес Петр. Меньшиков и Лефорт открыли рот от изумления.

– Новый город поставлю. Краше Москвы будет, дороги из камня построю, да дворцы, как в Европе золочёные, да с фонтанами.

Меньшиков отмахнулся от слов Петра:

– Эко ты, мин херц, замахнулся. Чем же тебе Москва не угодила?