Час пробил
Шрифт:
— Я так не думаю, сэр, — совершенно серьезно ответил полицейский, который теперь поменялся местами с Элеонорой и разглядывал ее так же истово, как и всегда и всех представительниц противоположного пола.
— Садитесь! Садитесь сюда. — Харт был само радушие. Элеонора присела на кончик видавшего виды стула, она надеялась, что именно здесь получит ответ на многие вопросы, которые еще вчера ставили ее в тупик. — Я рад, миссис Уайтлоу, что, несмотря на занятость и, как бы это сказать, некоторую популярность — не обижайтесь, здоровую популярность, — которая, как ни крути, так часто портит людей, вы нашли время навестить меня. Обычно полиция и частные детективы недолюбливают друг друга. — Он хитро прищурился. — А вы часто видели двух людей, зарабатывающих себе на хлеб одинаковым способом и еще умудряющихся быть в ладах? Разве что мы с Джоунсом? — Он подмигнул помощнику. — Да вот и с вами хотелось бы ладить. Не против?
— Я — за, — поддержала Элеонора. «Не прост Харт: гибок, умен, и
— Бедный мистер Лоу. Страшная неприятность. Но, — Харт с усмешкой погладил брюхо, — все мы стареем. Увы! — Он с сожалением осмотрел себя и привычным жестом дотронулся до макушки. — Для нас, я имею в виду для полиции, происшедшее интереса не представляет. Обычное дело. Паралич. Правда, мистер Лоу не стар. Чуть за сорок. Что поделаешь? Болезни молодеют, черт их дери. Да, молодеют, а мы стареем. — Он вытер шею, тоскливо посмотрел на банки из-под пива и, перехватив взгляд Элеоноры, заметил — Банки
пустые. Стрелял вчера. Видите? — Харт протянул миссис Уайтлоу ярко разрисованную банку с дыркой посередине. — Люблю пострелять. И мистер Лоу любил. Я лично к мистеру Лоу отношусь прохладно, как, впрочем, и он ко мне. — Капитан подбросил банку на ладони. — Я в параличах ничего по смыслю. Но почему человек, перед тем как его разбивает этот проклятый паралич, начинает палить из ружья, по могу попять. — Он замолчал и резким движением сбросил банки со стола. Пустые жестянки загрохотали. Элеонора вздрогнула. Джоунс не шелохнулся. — Извините! Не могу!
Осталось не совсем ясным, к чему относится извинение, — то ли к банкам, так яростно сброшенным со стола, то ли к человеку, который, перед тем как его разбивает паралич, начинает палить из ружья.
Джоунс наклонился, невозмутимо собрал банки в большой бумажный пакет и вышел из кабинета. Капитан кивнул вслед:
— Толковый парень! Хоть и не подумаешь с виду. Нюх как у лисы. Вчера спрашиваю: «Что ты думаешь про все про это с мистером Лоу? Может быть, ты чего заметил в тот день?» Отвечает: «Машин много было в тот вечер». (Элеонора подобралась.) «Каких машин?» — спрашиваю. «Не наших, не городских — городские я по звуку мотора все узнаю». — «А сколько машин?» — уточняю. «Во всяком случае, две не наши, не городские машины были в Роктауне». Что я хочу этим сказать? Значит, было именно две машины, не три и не сто сорок восемь, а именно две. Все, что он говорит, — верняк, хотя к истории с Лоу, думаю, отношения не имеет.
Элеонора, вспомнив, слова садовника Пита о машинах в вечер, предшествовавший трагедии с Лоу, могла и должна была думадъ иначе.
Харт встал, подошел к окну. Несмотря на возраст и тучность, в нем оставалось что-то мальчишеское. Просто лукавый мальчик с седыми висками, подчеревком и толстыми ляжками мощных ног. Еще минута — и он перевернет чернильницу на тетрадь соседа или вытащит дохлую крысу из ранца самой очаровательной девочки класса, именно потому, что она задается и слишком рано поняла, что хороша. Капитан никакой крысы не вытащил и, вместо чернил на тетрадь, вылил в себя бутылку воды, которую достал из холодильника, потом вернулся к столу, по-хозяйски уселся в кресло и, вытянув ноги, продолжил:
— Для нас дело Лоу интереса не представляет — я уже говорил. Во-первых, пет состава преступления. Во-вторых, нам никто, я имею в виду из близких, ничего не заявил. Так что для пас вроде как и не случилось ничего. Но вас же пригласили? Пригласили. Значит, тут что-то не чисто, во всяком случае, с точки зрения мамаши, уважаемой гражданки города миссис Лоу. В общем, я голову ломать не собираюсь — мне за это никто не заплатит. Платить будут вам. Не подумайте, что меня это задевает. Ничуть. Наоборот, я хочу вам помочь. Л чем? — спросил я себя. Только одним. Пока — во всяком случае. Рассказать о семейке Лоу и еще кое о чем. Вот и все. А там уж сами делайте выводы, фильтруйте, отбрасывайте, сопоставляйте и прочее и прочее. Думаю, дело, скорее всего, семейиое. т— Он сжал губы, еще раз обтер шею платком и сквозь зубы бросил: — Жарища проклятия — мозги плавятся! А вы как? Пить не хотите?
— Я? Прекрасно. Меня жара не волнует, — Элеонора села глубже, немного покрутилась в поисках наиболее удобной позы и приготовилась слушать.
Харт расстегнул еще одну пуговицу, кончики шелкового платка вылезли наружу. Он повел неравный бой, стараясь спрятать их под рубашку, но они упорно вылезали. Капитан махнул рукой, виновато улыбнулся и начал:
— Это было бог зпает когда. Для вас те времена — скучища, нудная история. А я все помню, как сейчас. Шок депрессии, голодные на дорогах, банкротства, самоубийства пачками, каждый день, биржа в агонии, развал! И вдруг… за океаном — сильная личность. В Германии воцаряется порядок, И мы здесь изголодались по порядку и крутому парню наверху. Дальше пошло-поехало: аншлюс, Мюнхен и… все вспыхнуло. М-да… Я-то поселился здесь в пятидесятых. А накануне войны не было никакой миссис Розалин Лоу, а была мисс Ламсдорф, которую все студенты и солдаты вокруг таскали куда угодно и когда угодно. Я ее когда узнал — невзлюбил: вздорная бабенка и к тому же красивая. Сами понимаете, сочетание убийственное. В нашем городе
Розалин, вызвал своего адвоката и сказал ему: «Хочу сделать ее своей женой». Тот пришел в ужас: «С ума сошли». Конечно, мой информатор не ручался, что дословно такой был разговор, но смысл был такой — надо же было знать мисс Ламсдорф и ее репутацию. А мистер Лоу: «Хочу сделать ее своей женой», — и ни в какую. Надо сказать, он овдовел за год или два до встречи с юной Розалин и детей не имел. «Я вам устрою сегодня вечером долларов за десять», — говорит адвокат. «Чудак, — отвечает мистер Лоу, — я сам себе ее устрою, и не к вечеру, а сейчас, и не за десять долларов, а за пять. Но дело-то в другом, совсем в другом, поймите меня». Адвокат насупился: «Я, кажется, всегда вас понимал, но сейчас — не могу». Мистер Лоу был человеком с юмором, он посмотрел на адвоката и говорит: «Старина! У меня столько денег, что даже если бы мне было не пятьдесят четыре, а сто восемь, и притом ни одного уха, ни одного глаза и ни единого волоса вообще нигде, то и тогда я, наверное, не испытывал бы сильного одиночества. Мне нужен ребенок! А на то, что его будущая мать такая тварь, мне, в общем-то, наплевать. Неужели вы думаете, я сделал столько денег в своей жизни и до сих пор свято верю в непорочное зачатие? Бросьте чепуху молоть. Она мне подходит. Фигура красивая, и кожа, и волосы, так почему бы ей не стать матерью моего ребенка? Не расстраивайтесь, старина. Она для меня вроде как колба, и ничего более». Адвокат тоже был тертый малый и возражает: «Я сколько раз слышал: колба, колба, а потом от этой колбы достойнейшие джентльмены начинают выть и просят господа поскорее призвать их к себе». — Капитан хохотнул. — В общем, поженились. Адвокат оказался прав. Мистер Лоу чах на глазах. Миссис Розалин Лоу расцветала тоже на глазах. И что интересно, те же ребята, которым она систематически демонстрировала нижние юбки на любом подходящем стожке на расстоянии не более двух-трех миль от города, почтительно с ней раскланивались. Вот так. Знаете — почему? Деньги и их магическая сила. Я иногда возьму такую бумажку с водяными знаками, смотрю на нее и думаю: боже мой, я не самый никчемный человек в Западном полушарии, воевал вроде бы за правое дело, здесь тоже стараюсь как могу. Штрафую нарушителей, расследую всякие делишки, у меня, между прочим, дырок тут и тут, — капитан ткнул пальцем в грудь и живот, — штук семь. Одна такая здоровенная, что кажется, я сам мог бы в нее провалиться. Ну, так вот. Я — человек. Как уверяют наши ученые мужи, венец природы. Одних нейронов миллиарды, всякие там синапсы,
все заверчено, закручено, даже вот то, что я сейчас болтаю с вамп вроде бы безо всякого напряжения, означает, что бог ого знает сколько всяких клеток, мембран и прочих штучек, которым даже названия до сих пор не придумали, замыкаются, размыкаются, гудят от работенки. И вдруг оказывается, что я, венец природы, со всей своей невероятно сложной начинкой, пи черта не стою по сравнению с этой дрянной бумажкой. Каково? Бред какой-то. — Он бросил на Элеонору острый взгляд. — Думаете: он, наверное, от жары рехнулся и понес совершенную околесицу. Нет. Просто хочу, чтобы вы поняли: любое заранее задуманное преступление начинается с денег. Вроде бы из ревности убийство, а копни глубже, и торчат денежки. Вроде бы месть, а ковырнешь, и опять денежки полезли. Вроде бы любовь, а на поверку те же бумажки кружатся. Они кружатся вокруг места преступления, как вороны вокруг падали. М-да. Не хотел говорить, ну да ладно. Лиджо тоже покупной мальчик, мальчик за деньги, так сказать расфасованная любовь в упаковке по фунту. Да и вообще, посмотрите, что за тип, — Харт протянул досье.
Элеонора несколько минут листала дело, вслушиваясь в то, что продолжал говорить Харт.
— Что-то я разболтался, — Харт наконец поднялся, подошел к холодильнику и, не найдя там воды, крикнул в коридор: — Джоунс! Если через минуту у меня не будет бутылки ледяной воды, ты лишишься начальника, а значит, и работы. Кто же в здравом рассудке будет тебя держать? Кроме меня, дураков нет.
Из коридора донеслось привычное: «Я так не думаю, сэр».
— Думаешь не думаешь, а воду тащи! — Начальник полиции сел, ошалело покрутил головой и выдохнул: «Меня хоть отжимай КЛЗидно, на солнышке никакого энергетического кризиса не наблюдается, если оно так шпарит. — Он сцепил пальцы, положил на них голову и продолжал: — Отвлеклись мы. Перейдем к денежкам. Когда Лоу-старший покидал наш бренный мир, ему хватило мозгов так состряпать завещание, что Розалин, кроме почета и уважения, доставался кукиш. Из этого шедевра юридического крючкотворства следовало, что Лоу-старший, несмотря на недолгую совместную жизнь, неплохо изучил свою молодую жену. Номинально Розалин Лоу была самой богатой женщиной Роктауна, но только номинально, — ее возможность черпать деньги, оставленные мужем, были существенно ограничены