Человек из ниоткуда
Шрифт:
журналом, изучая модели одежды предстоящего осеннего сезона. Саймону ничего не оставалось, как последовать примеру дочери. Располагал к отдыху и приглушенный свет в салоне. Закрыв глаза, он испытывал на себе давление тяжелого взгляда, сколько раз ему приходилось испытывать это, такое впечатление, что кто-то пытался проникнуть в его мысли. В воображении возник длинный ряд цифр, разделенных точками. Нетрудно было восстановить в памяти все даты, гораздо сложнее – восстановить между ними взаимосвязь. Ряд несложных вычислений, и перед ним пять последовательно расположенных чисел: восемь, пять, девять, один и три. Какое-то из них несет в себе глубокий смысл. Человек может изменить имя, место жительства, даже судьбу, но дату рождения никогда. Тот, который диктовал ему свои условия, также имел свою жизненную цифру, но как Саймон не пытался, он ничего не мог узнать об интересующей его дате рождения. «Мистер Финниган, – слышится чей-то звонкий детский голос, – У меня не получается. Я родилась 29 февраля. Моя жизненная цифра непостоянна, как переменчив мой день рождения». – Что ожидала услышать от него в ответ ученица? Человек рождается и умирает только один раз. Можно свободно трактовать личностные характеристики, если постараться, возможно, изменить их. Нумерология – наука точная, она рассказывает о человеке все, кроме даты его смерти. Как он категоричен, Саймон должен объяснить детям, что не все в жизни зависит от самого человека. Соединение достоинств и недостатков составляет для человека его неизбежность. Очень немногие развивают волю настолько, что она имеет влияние на их будущность, поэтому, положение звезд в момент рождения, «принуждает» большинство людей. Великий Fabre d,Olivet в свое время говорил: «Оставь безумцам действие без цели и причины. Ты должен в настоящем видеть будущее». Саймон вспомнил свой выпускной экзамен. На вопрос директора школы, что такое Магия, он ответил достаточно лаконично: «Духовная мудрость». Почему-то многим людям не хватает сейчас мудрости. По всей вероятности, это происходит потому, что они отрицают очевидное, например, как-то, что с плюшевым Гуффи надлежит расстаться.
– Саймон, проснись.
Кто-то легонько тряс его за плечо. С трудом, но он сделал это, голова кружилась, все плыло перед глазами, в том числе, и встревоженное лицо Мины. – Самолет захватили террористы, или на его борту заложена бомба?
– Все шутишь? Когда ты все узнаешь, потеряешь дар речи, – Мина сделала паузу. Подозрительно озираясь по сторонам, она всецело завладела вниманием Саймона, – В Гуффи зашит белый порошок, без запаха, я опасаюсь, что это…
Саймон вовремя прикрыл ей рот ладонью, – Тише, надо незаметно отвлечь Эмму. Постарайся сделать это, а я, тем временем, избавлюсь от игрушки.
Однако, осуществить задуманное было непросто. Эмми играла с Гуффи, дергая его за синий язык. На пол, рядом с креслами, где сидели Саймон и Ведмина, с дочерью на руках, просыпался белый порошок. Тревога Мины передалась и ему, ясно почему, полицейская овчарка подняла лай при досмотре багажа. Наверное, их чемодан уже успел впитать в себя подозрительный запах.
– Эмма, детка, хочешь, мама споет тебе песенку о…– Мина на несколько секунд задумалась, – о маленькой собачке?
Девочка подняла на Мину голубые глаза и согласно кивнула.
– Эмма, пока мама будет петь тебе песенку, мы с Гуффи сходим в туалет. Дай мне, пожалуйста, его, – Саймон протянул руку.
Ведмина покрутила пальцем у виска, – Откуда трехлетний ребенок знает, что такое туалет, подумай, Саймон? – наклонившись к малышке, Ведмина добавила, – Дочка, папа пойдет, поменяет Гуффи памперсы.
Если бы не вся важность ситуации, Саймон позволил бы себе улыбнуться. Сейчас же он, придав себе строгий вид, произнес, – Да, Эмма, ты же не желаешь сидеть с мокрым Гуффи на руках.
Но девочка все еще не решилась расстаться с любимой игрушкой. Тогда от отчаяния Мина тихо запела: Жил на свете песик и мучился от блох. Пробрал его поносик, и песик тот…заболел, но его обязательно вылечат, не волнуйся, Эмма.
Грустная песня не осталась без внимания. К семейной чете обернулась пожилая дама, и мило улыбнувшись, спросила, – Простите, я слышала ваш разговор. Дело в том, что я – владелица двух старых собачек, одна из которых, извините, часто писается. Ей необходимы памперсы. Подскажите, пожалуйста, где можно купить памперсы для собак?
– Тетя, а вы знаете, что кушают собачки? – Эмма переключила свое внимание на улыбчивую даму.
– Какой прелестный ребенок, – она, похоже, не собиралась оставлять их в покое.
– Эмма, отдай папе Гуффи, – Мина начала терять терпение.
Саймон погладил дочь по голове и взял Гуффи за туловище, слегка потянув игрушку к себе. Из разорванного собачьего уха продолжал сыпаться неизвестный порошок.
– Вы обработали игрушку нафталином? – пожилая женщина была немало удивлена, – а не навредит ли это вашему ребенку?
Сидящий рядом с пожилой дамой средних лет джентльмен категорично заявил, – Это опасно для маленьких детей. Я, как врач, не рекомендую вам обрабатывать игрушки нафталином, – поправив очки, сползающие на мясистый нос, он внимательно посмотрел на Эмму, не уступающую Саймону в упорстве владения игрушкой. Вдруг брови мужчины вопросительно взлетели к переносице, – Позвольте, но это – не нафталин, – теперь во взгляде врача сквозила откровенная враждебность, – Вы знаете, что это за порошок?
Сердце ушло в пятки, Ведмина попыталась улыбнуться, получилось невыразительно, – Это мои порошки от мигрени. Я часто страдаю головными болями, – она слегка наступила супругу на ноги.
Тот все понял. Сильно сжав пальцы Эммы, он заставил ее отпустить плюшевого пса. Не теряя ни секунды, Саймон вскочил с места, и бросился к туалету. Вслед ему звучал громкий плач дочери. Теперь сразу же несколько человек повернулись к Ведмине, пытающейся утихомирить Эмму. Та протягивала ручки за ушедшим, и сквозь плач, кричала: «Папа, дай».
Закрывшись в туалете, он, наконец, смог детально обследовать игрушку. Так и есть, уши Гуффи вместо пакли были заполнены пакетиками с белым порошком. Наверное, когда Эмма подстригала псу волосы на ушах, она задела ухо, из-за чего пострадала целостность нескольких пакетиков. Саймон принюхался, затем лизнул языком содержимое одного из пакетиков. На первый взгляд, ничего особенного, но лучше не рисковать. Выплюнув белую гадость, он решил заняться туловищем пса. Для этого необходимо было разрезать его по швам. Неожиданно раздался стук в дверь, и незнакомый голос вежливо спросил, – Мистер, вам плохо?
– Нет, извините, я скоро выйду.
Саймон искал что-нибудь подходящее, чем можно было вспороть Гуффи брюхо, но туалет в лайнере был образцово-показательным, и ничего небрежно оставленного, Саймону обнаружить не удалось. Тогда надо постараться утопить игрушку, возвращаться вместе с ней было бы глупостью. Отделить голову от туловища, оказалось не так-то просто, как того он желал. Производители добротно потрудились над его изготовлением, Гуффи не поддавался. Что же делать? Спрятать игрушечного пса было негде. Обивка стен герметична. Приподняв кавролин на полу, Саймон увидел крышку люка. Приподнять ее будет непросто, даже подцепить было не чем, это он понял сразу же, лишь присел на корточки. Где-то сверху Саймон увидел пластмассовую рейку, если удастся ее оторвать, можно воздействовать рейкой на люк. Резко поднявшись, он ощутил сильное головокружение, теперь уже не только пол уходил у него из-под ног, в глазах потемнело. Желудок его взбунтовался, приступ тошноты заставил Саймона думать совсем о другом. Чтобы не упасть, он ухватился за раковину. В дверь постучали снова, на этот раз, громко и продолжительно. Этот стук, будто шум отбойного молотка, стоял у него в ушах. О, боже, как раскалывается голова. Он ощущает пульсацию вен, кажется, он стал равным Богу, распоряжаясь работой собственного сердца. Сейчас он прикажет ему остановиться, и оно не посмеет ослушаться. Саймон вздохнул и…больше ничего не помнил. Чудные видения посетили его. Он видел себя в большом мрачном помещение, двенадцать колонн подпирали по периметру своды зала, купол которого напоминал небесную сферу. Помещение было слабо освещено. Пропитанный влагой воздух наводил на мысль, что где-то поблизости находится водоем. Несколько человек в черных хитонах сидели на камнях, расположенных полукругом. Среди группы сидящих обращал на себя внимание человек со свитком пергамента в руках. Излишне коренастый, он слегка склонил голову на грудь, отчего казалось, что шеи у него нет. Впечатление это усиливалось косматыми прядями волос, опускающимися на грудь. Округлая бородка скрывала всю нижнюю часть лица, это создавало впечатление, что говорящий и его голос существовали, словно по отдельности. Внимая ему, слушатели боялись пропустить хотя бы слово.
– Учитель, что есть земля: цент мироздания или одна из его частичек?
Тот, к кому был обращен вопрос, встал со своего места, размышляя, сделал несколько шагов, – Земля – небесное тело округлой формы. Все в Природе стремиться к идеалу.
– Как доказать сие, о, мудрейший?
– Человек – существо разумное, направляемое высшей Единицей. Человек мыслит, стало быть, живет. Мысль и бытие – одно и то же.
– Многознайство уму не научает. – Как гром среди ясного неба прозвучали эти слова. В зал неторопливо вошел еще один человек. Его движения были проникнуты величием, не менее, чем его последующие слова, – Мир един, и не создан ни кем из богов и ни кем из людей, а есть и будет живым огнем, закономерно воспламеняющим и угасающим, – человек замолчал, устремив свой взор вдаль.