Человек с разрушенных холмов
Шрифт:
– Она общается с Роджером. Мне кажется, она к нему не ровно дышит.
– О Господи! – Хинг сплюнул. – Самый отъявленный негодяй из всех!.. – Он снова повернулся ко мне. – Нет, это ерунда! Она не стала бы даже…
– Она сама мне сказала. У нее серьезные намерения на его счет, и она полагает, что у него тоже.
Хинг раздраженно выругался. Медленно, с чувством и яростью. Его голос сделался хриплым и злым.
– Вот негодяй, – медленно произнес он, – настоящий негодяй. Его папаша груб и тверд как железо, способен перешагнуть через любого, но сынок… этот делает пакости ради удовольствия.
Хинг направился
Но что я знал? Только одно – невозможно даже предположить, что происходит в женской голове. Да и в мужской тоже. Мне удавалось управляться с лошадьми, разъяренными быками и даже парнями, вооруженными до зубов, но когда дело доходило до чувств, я становился плохим пророком.
Девушка, выросшая в подобном месте, встречала, должно быть, не так уж много мужчин, и еще меньше тех, кто мог возбудить ее воображение. Роджер Бэлч, которого я ни разу не видел, конечно же был молод, ненамного старшее ее, и к тому же он сын хозяина ранчо… В таких делах положение имеет большое значение, значительно большее, чем многие согласились бы признать.
Намереваясь поскорей вернуться назад, мы с Фуэнтесом оказались за столом первыми. Первыми, не считая Харли. Он собирался перегонять ночью собранный нами скот, поэтому поел раньше всех.
– Хорошенький денек вы себе устроили, ребята, – сказал он, когда мы уселись. – Там совершенно безлюдные края… по крайней мере, так говорят.
– Ты не бывал в тех местах?
– Мне как-то не по пути. Я живу южнее. Когда человек заводит собственное хозяйство и работает на себя, то у него остается мало времени шататься по окрестностям.
– У тебя коровы?
– Немного молодняка. Когда-нибудь заведу себе породистых. Чтобы начать, требуется время и силы.
И он не шутил. Я знал таких, кто начинал с нуля, создавая ранчо, и это был дьявольски тяжелый труд. Если человек имел питьевую воду и ему хватало открытых выпасов, то он еще мог рассчитывать на какой-то шанс. Но я видел очень многих, кто начинал, и очень немногих, кто выдержал.
– Если бы я решился попробовать, – сказал я, – то выбрал бы Вайоминг или Колорадо. Зимы там суровые, зато, как всегда в горах, трава хорошая и достаточно воды.
– Слышал, – согласился Харли, – но я останусь здесь. Мне нравится широта и простор этих мест, где можно видеть на несколько миль вокруг… Однако человек делает лишь то, на что он способен.
– У меня был приятель, который предпочитал Юту, —вмешался Бен Ропер. – Там есть места, где не ступала нога белого человека. По крайней мере, он так рассказывал.
– Там Синие… [4] – Харли вдруг осекся, а потом добавил:– Мормоны. Говорят, что эти люди предпочитают общаться только со своими.
4
«Синие» и «Серые» – армии северян и южан в Гражданской войне.
– Хорошие люди, – возразил я. – Мне случалось проезжать через их земли, и если ты не лезешь не в свои дела, то обойдешься без неприятностей.
Мы ели, лениво переговариваясь. Барби-Энн отлично готовила, и Роджер Бэлч упускал замечательную хозяйку, если, конечно, хотел именно этого. У меня возникла мысль, что его папаша подумывал об альянсе. Майор был единственным человеком, который заставлял Бэлча и Сэддлера сдерживать их напор, но если им удастся с помощью женитьбы втянуть его в родство…
Харли уехал на дежурство, а мы не спеша покончили с ужином и решили, не дожидаясь утра, вернуться в хижину ночью.
Пока все сидели за столом, Джо Хинг не проронил ни слова, но, когда мы вышли наружу, он последовал за мной.
– Бен говорит, что ты стрелок.
– Мне приходилось пользоваться револьвером, но я не стал бы называть себя стрелком.
– На Бэлча работают несколько бандитов.
– Я пастух, Джо, – пожал я плечами. – Бродяга, который всего лишь проезжал мимо. И не ищу приключений на свою голову.
– Мне может понадобиться человек, хорошо владеющий револьвером и не имеющий ничего против того, чтобы пустить его в ход.
– Не там ищешь. Если меня вынуждают, я дерусь, да и то нужно здорово постараться, чтобы принудить меня к этому.
Мы постояли в темноте.
– Как вы поладили с Фуэнтесом?
– Он отличный работник, – ответил я, – и готовит лучше меня. Почему бы ему мне не понравиться? – Помолчав, я спросил: – Харли живет здесь или у себя?
– То здесь, то у себя. У него стадо, о котором он должен заботиться. А живет он, где кончаются горы. Я не удивляюсь, что ему нравится там. Безлюдный край.
– А ты сам бывал у него?
– Нет, но Денни ездил туда однажды за Харли. Довольно долго разыскивал его. Но это же Денни. Он честный малый, но не разыщет и церковной колокольни посреди кукурузного поля.
Когда мы двинулись в обратный путь, нагруженные провизией на случай долгого отсутствия, ярко светила луна. Фуэнтес делал все не спеша, и работа вместе с ним оказалась именно такой, какая мне была по душе, – без надрыва.
Следующие четыре дня мы занимались тем, что изматывали себя, но без особого результата. Там, где несколько дней назад пасся скот, теперь ничего не оказалось. Фуэнтес умел гонять коров по кустам и знал свое дело, а для езды по зарослям нужно владеть не только искусством, но и наукой. Тут не годятся ваши большие лассо с широкой петлей. Только вы заметили быка, как его уже нет; хотя если вы засекли его на открытом месте, ваша лошадь покроет расстояние между вами в три-четыре скачка, и, заранее приготовив лассо, вы метнете его со скоростью пули. Широкая петля обхватит быка, и он – ваш. А среди зарослей железного дерева, опунции и меските у вас нет ни малейшего шанса развернуть петлю… здесь как на рыбалке, только ваша рыбка весит от тысячи до полутора тысяч фунтов, а иногда и больше.
Фуэнтес мог справиться с этим. И справлялся, хотя его украшали шрамы, напомнив мне о днях, проведенных в зарослях. От этого остаются шрамы. Приходилось надевать на себя кожаные грубые чапсы, закрывающие ноги спереди, куртку из кожи или плотной ткани, а на стремена – танадерос, защищавшие их от веток, которые могли выбить всадника из седла или поранить лошадь.
Мы работали на износ, но за четыре дня собрали всего лишь девять голов, что делало наши усилия бестолковыми.
– Я видел следы, Тони, много следов. Только ничего не разобрать.