Черное Рождество
Шрифт:
Надя почувствовала чужой взгляд, повернулась и встретилась глазами с Жоржем. Глаза ее засияли, она вся затрепетала, но погасила порыв, мягко отвела Венину руку и поднялась со скамейки. Ее поведение товарищу Жоржу понравилось: умница, умеет сдерживаться, и Букина раньше времени не хочет разочаровывать, держит на близком расстоянии.
Он подошел, бросил сухо:
— Ступайте за мной!
И повел их пешком на новую конспиративную квартиру, которую снял накануне совершенно открыто у спекулянта за бешеные деньги. Мишка Полещук, предупрежденный им утром, уже ждал во дворе.
Все вошли в дом,
— Ну, товарищи, — начал Жорж, зорко оглядывая всю группу, — пришло время. Акцию назначили на завтра.
— Кто назначил? — встрепенулся Букин.
— Сам генерал Слащов назначил, — ответил Жорж. — Завтра рано утром он приезжает из Джанкоя, чтобы проводить на фронт новый полк, сформированный из разбитых красными частей. Речь свою он будет произносить прямо на Вокзальной площади. А затем полк погрузят в эшелон — и на фронт. И Слащов уедет сразу же. Так что самое удобное место для его… устранения — это Вокзальная площадь.
Жорж достал из кармана листок бумаги и карандаш. Все склонились над столом.
— Вот это Вокзальная площадь, — рисовал Жорж, — тут здание самого вокзала, вот тут — перрон, где будут выстроены солдаты. Генерала подвезут, очевидно, вот сюда, — он отметил место крестиком. — С ним будет свита — адъютанты там, ординарцы. Но на трибуне будет стоять он один, он всегда так делает. Так что видно его будет очень хорошо. В оцеплении будут казаки, а вот тут отведут место для зрителей.
Товарищ Жорж отложил карандаш и обвел всех троих испытующим взглядом.
— Вот теперь перехожу к самому важному. Значит, ты, Надя, и Веня должны замешаться в толпу зрителей и постараться попасть как можно ближе к трибуне. Естественно, вплотную к генералу вас не подпустит оцепление, но вы должны стоять в первом ряду. Ты, Михаил, — он повернулся к Полещуку, — будешь проводить отвлекающий маневр. Ровно без пятнадцати девять ты должен бросить в сторону трибуны гранату. Причем сделать это надо с как можно большей паникой, пускай дамы визжат, дети плачут и все такое… Сможешь?
— Смогу, — глухо ответил Мишка, — с гранатой уж как-нибудь знаком.
— Очень хорошо, — кивнул Жорж. — Далее, как только он бросит гранату и охрана отвлечется на него, ты, Надя, достаешь «браунинг» и стреляешь в генерала Слащова. А ты, Вениамин, должен выстрелами отгонять от нее охрану. Потом бросаете оружие и бежите вот сюда, — он опять склонился над листком, — где буду ждать вас я в автомобиле. Всем все ясно? — Он опять обвел всех троих пристальным взглядом.
Они молчали.
— Что, Букин, глаза отводишь? — усмехнулся Жорж. — Хочешь спросить, почему вы будете рисковать, стреляя, а я спокойно сидеть в автомобиле?
— Мне стыдно за вас, Букин! — тотчас накинулась на Веню Надя.
— Отвечу, — продолжал Жорж, как бы не слыша. — Потому что, кроме меня, никто не умеет управлять автомобилем. Вы ведь этого не можете?
— Не могу, — тихо прошептал Веня и опустил глаза.
— Еще раз посмотрите на план
За чаепитием, которое проходило в растерянном молчании, товарищ Жорж исподтишка наблюдал за своей «боевой группой».
Сейчас они находятся в смятении, ничего не соображают. Кажется, он сумел убедить их, что операция может закончиться успешно. Хотя любому мало-мальски опытному человеку ясно, что это чистой воды подставка. Во-первых, оцепление из казаков будет достаточно серьезное. И расстояние до толпы зрителей получится порядочное. Тут и хороший стрелок запросто промахнуться может. А девчонка неопытная, да еще из «браунинга»… И дадут ли ей еще этот «браунинг» вытащить? А уж на гимназиста и рассчитывать нечего — мигом перетрусит. Надя об этом и не думает — готова отдать жизнь. А вот Мишка смотрит подозрительно, чувствует, подлец, что неладно дело. Но он, Жорж, правильно сделал, что поручил ему гранату бросить. Мишка небось надеется, что стоять он будет в стороне, пока до него казаки в толпе доберутся, да еще на Надины выстрелы отвлекутся, то он под шумок успеет удрать, как уже не раз было. Поэтому и молчит, паскуда, хоть и знает, что ни в какого генерала Слащова барышня эта чистенькая попасть не сможет.
— Часы у всех есть? — нарушил затянувшееся молчание товарищ Жорж.
— У меня нет, — вскинулся Мишка.
— Вот, держи. — Жорж протянул ему золотые карманные часы фирмы «Павел Буре».
Мишка восхищенно ахнул и вытер руки о полу косоворотки. Крышка часов открылась с мелодичным звоном. Изнутри на крышке было выгравировано: «Господину Селиванову от компаньонов».
Это были часы того самого Прохора Селиванова, которого убили и ограбили, чтобы достать денег для покупки оружия. Но Мишка Полещук был неграмотный, поэтому закрыл крышку и убрал часы в карман, чтобы вдоволь полюбоваться ими в более укромном месте.
Жорж разбудил свою группу рано утром.
Надя поднялась мгновенно, кажется, она и не спала этой ночью. Лицо ее горело лихорадочным румянцем, глаза сияли. Девушка, должно быть, представляла себя новой Жанной д'Арк или, по крайней мере, Шарлоттой Конде. Кроме того, чрезвычайно вдохновляло ее и присутствие опытного подпольщика, пламенного революционера. Надя слушала его вчера целый вечер, ей казалось, что говорил он только для нее одной. И сейчас сердце ее начинало усиленно биться, когда она останавливала на нем свой горящий взгляд.
Остальные участники группы не испытывали такого подъема.
Веня Букин был удивительно бледен. Он явно трусил, но не мог показать этого в присутствии Нади, на которую то и дело бросал влюбленные взгляды.
Полещук что-то ворчал себе под нос, он явно не выспался и оттого особенно подозревал всех в каком-то подвохе.
— Как же мы к нему подберемся, — спросил он товарища Жоржа, когда все собрались и готовились уже выйти из дома, — как мы к нему подберемся, когда вокруг него всегда солдаты?