Черный пес Элчестера
Шрифт:
– Ты же хотел моей смерти, - тоже усмехнулся Фрэнсис.
– Тогда я не знал о смерти отца, - хмыкнул Ричард.
– Сейчас ты мне ничем помешать не можешь... И я дарю тебе жизнь.
– Не смогу сделать тебе такого же подарка, доведись нам повстречаться, братишка...
– Я знаю, - просто кивнул Дик.
– Я знаю. Ничего личного, мой дорогой. Мы это уже обсуждали. А вот и твой роскошный флагман!
Из трюма вынесли длинную оструганную доску и крепкий канат.
– Ложись, милый братец, - с очаровательной улыбкой сделал приглашающий жест Ричард.
– Ты же не
– Чтоб тебе встретить черного пса в ландах!
– в ярости крикнул законный граф Элчестер.
Дик засмеялся еще сильнее:
– Только если ты сам им станешь, милый брат! Ну, довольно болтовни! Привязывайте его!
Фрэнсис вырывался отчаянно, но его сбили с ног и накрепко примотали веревками.
Возле встал Дик и задумчиво глядел на истинного наследника.
– Что бы я ни говорил при короле о Провидении, но я бы на твоем месте в самом деле молился, Фрэнки, - просто сказал вдруг он.
– Потому что я не знаю, что может тебя спасти. Будь то бог или черт, но, во всяком случае, не люди... Фрэнки...
– юноша закусил губы и низко склонился над пленником.
– В самом деле, ничего личного... Я любил и люблю тебя, братик, но не могу иначе. Знаю, что не простишь, и все же прошу об этом... Мне будет тебя не хватать, Фрэнсис...
– Как трогательно!
– съязвил молодой человек, в презрительной усмешке искривив губы.
– Понимаю, - кивнул Дик.
– Мои молитвы будут с тобой. Прощай, Фрэнки...
По бледной щеке Ричарда вдруг скользнула одинокая, чистая слеза. Юноша быстро отвернулся и отдал приказ. Доска накренилась, Фрэнсис почувствовал легкое головокружение и дурноту, когда его утлое убежище спускали вниз, с борта - а потом в лицо плеснула соленая вода. Доску палкой оттолкнули от корабля - и Фрэнсис смог видеть лишь небо. Небо, в котором горело вечернее солнце, заливая мир раскаленным золотом.
Волны, играя, уносили приговоренного все дальше в бесконечный простор...
Глава VIII
Шелест...
Нет, бормотание...
Фрэнсис приоткрыл глаза.
Он лежал в небольшой каюте у окна, и вечерний свет рассеянным пепельным облаком окутывал обшитые деревом переборки, стол, грубо сколоченный стул, две кособоких полки на стене, заваленных мелким всевозможным хламом: от драной пергаментной карты до грубого самодельного ножа...
Смеркалось.
И откуда-то снаружи доносились голоса. Кто-то разговаривал.
Рядом на столе стояла миска - Фрэнсис отчетливо ощутил запах теплого рыбного супа, живот мгновенно скрутило острой голодной судорогой. Подле миски лежала краюха хлеба, а возле изголовья больной обнаружил кружку, где еще оставалось немного воды.
Пить, как ни странно, не хотелось.
Юноша начинал припоминать...
Его два дня и две ночи носили волны: сильное течение мчало доску куда-то к фьордам Норвегии, через Северное море...будь Элчестер на южном берегу Англии, и очутись приговоренный в Ла-Манше, все могло оказаться или в десятки раз лучше, или, напротив, в сотни раз хуже. Волны Ла-Манша могли как прибить его утлое прибежище к берегам Франции - всего
Но, как бы там ни было, замок Элчестер стоял на восточном берегу Острова, и пленника вверили водам Северного моря...
Сначала несчастный молился. Потом, когда первая ночь отмерила свою треть, усталость взяла свое, и беднягу сморил тяжелый сон.
На море стоял штиль...
Проснувшись, молодой человек возобновил молитвы. Потом начал проклинать Небеса. Потом обращался к силам Ада...
Потом снова, рыдая, просил бога о помощи...
Потом впал в глухую апатию и последние сутки помнил весьма смутно...наверное, он лишился сознания от жары и жажды...
Дальше все вспоминалось как сквозь плотный туман. Две тени, склонившиеся над ним...голоса... Вода, попавшая в рот: чистая, свежая и прохладная - это он помнил так ясно! И больше - ничего...
Сколько он провалялся в бреду? Кто его спасители? Что это за судно?
И где его вещи?..
Фрэнсис напряг слух, пытаясь различить слова судачивших за переборкой людей.
Разговор прорывался отдельными фразами, обрывками мыслей - сквозь скрип старого дерева и плеск волн.
Говорили по-датски, но лорд немного знал этот язык, поскольку датчане были частыми гостями Острова.
– ...ему повезло, заштормило...
– Да, не подбери мы его, утоп бы...
Речитатив быстрых слов, ускользнувших от понимания.
– Тяжело, но зато дойдем быстрее. За день прошли вдвое больше, чем обычно... Вон как задувает!
Снова неразбериха...
Когг качнуло, волна плеснула в борт, заглушив болтовню датчан.
Фрэнсис задумался.
Судя по всему, эти люди заметили его в волнах и подняли на борт, они же и ухаживали за ним.
И все же кое-какие обстоятельства настораживали спасенного, удерживая от бурной благодарности.
Его одежда висела рядом, на спинке стула - но нигде не было видно кошелька. С пальцев исчезли перстни... Пропало оружие...
И куда так торопятся его спасители?..
Может быть, потом совесть укорит его за подобные подозрения, но пока не помешает сохранять осторожность.
"Зануда!" - посмеялась бы Фредерика...
Фрэнсис резко повернул голову к стене. Глаза отчаянно защипало.
"Фредерика... Ты больше никогда не улыбнешься мне... Не посмеешься надо мной...
Никогда очаровательно не нахмуришься над шахматами.
И никогда, никогда я не обниму тебя!
Ты так просила меня быть с тобою в ту последнюю ночь... Ты опять была права, моя голубка: отказа я не прощу себе никогда..."
Соленая капля скатилась на изголовье. Юноша прижал руку к глазам, пытаясь унять неудержимо вдруг потекшие слезы, но они струились через мгновенно ставшие мокрыми пальцы, катились по щекам...
Поняв, что бороться бесполезно, Фрэнсис дал себе волю - и уткнулся в подушку. Плечи его вздрагивали. Он оплакивал тех, кого не смог уберечь, кого больше не увидит на этой земле: возлюбленную, отца... Он оплакивал свою прежнюю жизнь, безвозвратно ушедшую в прошлое, оплакивал свою привязанность к брату...