Чума в Бедрограде
Шрифт:
Его перекраивали на коленке между третьим и четвёртым днём чумы, когда проблем было столько, что возвращение на факультет той же Лидочки просто упустили из виду, забыли, не раскидали её пары по новому расписанию.
Очевидно, именно поэтому Ройш, временно исполняющий теперь обязанности заведующего кафедрой, с каменным лицом отказывается ставить подпись. Хочет показным самодурством укрыть допущенный прокол, не множить зря слухи о небрежной работе кафедры в последнее время, привести всё в порядок и только тогда позволить Лидочке приступить к занятиям.
Сколько ещё таких Лидочек Максим забыл упихнуть
Страшно представить.
А Ройшу — нестрашно. Кафедра одним махом лишилась завкафа и замзафкафа, и Ройш, поморщившись для острастки, сам предложил свою помощь в сложившейся ситуации. С одним-единственным условием — все административные обязанности будут без лишних разговоров сняты с него, как только это станет возможным.
А до тех пор Ройш, так уж и быть, поработает и за Максима, и за Габриэля — и что-то подсказывало Максиму, что тот в одиночку справится лучше, чем они вдвоём.
По крайней мере, лучше, чем они вдвоём справлялись с мая.
— Не злись так на Ройша, — выдавил из себя совет Максим. — Ему сложно тянуть на себе всё сразу, но он освоится и станет адекватнее. Попробуй заглянуть завтра — вдруг передумает и всё сам подпишет?
Странный разговор — совсем бытовой, обыденный, тривиальный. Если оставить за скобками всё, что во время этого разговора происходит у Максима в голове, получится скучная сценка из жизни преподавателей — уволившегося и вернувшегося к работе.
Чтобы разглядеть за ней удаляющуюся поступь чумы, надо быть параноиком.
Так — правильно. Так и планировалось, так и договаривались между собой все участники со стороны Университета в день юбилея Первого Большого Переворота: ни единого слова об эпидемии тем, кто непосредственно не был в ней замешан.
Все следы — добросовестно замести. Всё, что замести нельзя, — затуманить полуправдивыми или вовсе ложными объяснениями. Ведь — как верно заметил в одной из своих статей покойный профессор Гуанако — «историография (в известной степени) является скорее искусством, нежели наукой».
Пришло время заняться искусством умолчаний и переиначиваний. Очевидно, так всегда и бывает, когда карты разыграны, соглашения подписаны и даже дрова для отстройки сожжённых деревень уже начинают мало-помалу подвозить.
Так всегда и бывает, так и пишется история. Людям, связавшим всю свою жизнь с истфаком, удивляться тут нечему.
Тем более что покойный профессор Гуанако всё про всех верно заметил в своих статьях. Давным-давно.
— Максим, давай выпьем, а? — неожиданно предложила Лидочка. — Я тут сегодня как раз для друга бутылку ликёра захватила — из ирландского виски с вереском и клевером. Друг пока перебьётся, а нам с тобой явно не помешает. Пойдём?
Так и пишется история — кем-то другим; а твоё место — пить ликер из виски и клевера, в меру собственных возможностей поддерживая официальную легенду среди тех, кто лично у тебя спросит о последних событиях.
Максим покорно поплёлся за Лидочкой.
Та сначала метнулась в сторону кафедры, но потом, очевидно, вспомнила о Ройше в завкафском кресле и решительно зашагала по лестнице на третий этаж.
— Ликёр отличный, — щебетала она. — У них весь алкоголь отличный, они так много и так весело пьют — я даже удивилась! С драками, танцами на столах, но главное — каждый вечер. Потрясающие люди, такие лёгкие, такие непохожие на прочих европейцев — совершенно очевидно, почему они сразу, как смогли, вырвались из-под гнёта Британии и переняли нашу идеологию и строй. Только у них ещё лучше, хоть и нехорошо подобное говорить. Вдруг кто из представителей власти услышит! — беззаботно хихикнула Лидочка. — Но правда ведь лучше: проще, безумней как-то, их прёт и прёт! Впрочем, мой дед говорил, у нас первые лет двадцать после Революции тоже было не как теперь. Но и в Ирландии уже давно не двадцать лет с образования Соседства, а они всё равно молодцы — это вам не бессмысленный юбилей Первого Большого! Я слышала, скучно вышло, только какой-то медицинской программой вроде донорской крови или чем-то типа того мероприятие и спасли. Донорской крови, ты подумай! Или там были анализы какие-то для будущих исследований…
— Анализы, — машинально ответил Максим. — Белковый синтез нового поколения, был сбор крови для банка образцов.
То есть для того, чтобы чума не пошла дальше.
Бедроградская гэбня — профессионалы. Прекрасно сориентировались в предлагаемых обстоятельствах.
— Не суть, — Лидочка не стала вникать в легенду. — В любом случае, у ирландцев такого нет. Они до сих пор на чистом адреналине живут, хоть и поменяли форму государственности уже полвека как! Это, наверное, потому что Британия близко — вроде все тихо давно, но образ врага всё равно маячит, не даёт расслабиться на диване.
Вроде тихо, подумал Максим. Так тихо, что можно год прожить в Ирландском Соседстве и не догадаться, что где-то совсем рядом, в паре часов пути по морю, идёт война.
Аккуратная маленькая война Объединённой Британии-Кассахии с Ирландским Соседством при поддержке Соседства Всероссийского, имеющего там и свой частный интерес.
Противоборствующие стороны поступили здраво: в отсутствие возможности исчерпать конфликт они сделали его игрушечным, немного ненастоящим, протекающим по определённым правилам в отведённом специально для этого конфликта месте.
Чтобы ни непричастные граждане, ни бдительные Европы с Пактом о Неагрессии не совались под обстрел.
Сам Максим не имел к аккуратной маленькой войне никакого отношения, но не так давно и ему пришлось по воле обстоятельств выслушать от компетентных лиц познавательную лекцию. Лекцию с однозначным выводом: если у противоборствующих сторон нет своей собственной безлюдной Северной Шотландии, где можно как угодно развлекаться и что угодно друг другу доказывать без последствий для остального мира, пусть сидят смирно и не высовываются.
Пусть.
Только самому Максиму больше нет — и не может быть — до этого дела.
— Знаешь, я бы там осталась на подольше. Там всё время пьют, там куда ни плюнь — сплошные холмы. Зелёные-зелёные, прямо как на открытках! Я и не думала, что бывает такая трава, на которой спать мягче, чем в постели. А там все это делают — останавливаешься где-нибудь посреди шоссе и просто валишься в траву, — Лидочка засмеялась. — Столько одежды за год позеленело — пришлось всё к лешему выкинуть, когда чемодан собирала!