Цотнэ, или падение и возвышение грузин
Шрифт:
Хвича рассматривал каменные ядра.
— Хорошие машины, но не ухожены.
— Это не от неухоженности, — обиделся Антиа. — Я уже докладывал, что на корабле проводим учения.
— На вёслах у вас рабы?
— Нет, государь, своих обучаем и весельному делу, и управлению парусами, и камнеметанию.
— На вёслах особого обучения не требуется. Посади его за весло и прикажи. Посмотрим, как это он не будет грести! Трудно управлять кораблём, разворачивать его, уходить от столкновения. Здесь рулевому помогают не только знания, но и большой опыт. В бою редко что повторяется. В каждом сражении возникают всё новые и новые задачи, и принимать решения надо не по готовому образцу, а сообразуясь с обстоятельствами и по собственному чутью.
— Сколько бойцов было у крестоносцев при взятии Константинополя?
— Самих крестоносцев было немного. Победу обеспечили венецианские корабли. Говорят, на этих кораблях было тридцать тысяч воинов.
— А у греков сколько было?
— У греков вообще не было ни одного приличного корабля для решающего боя. Когда крестоносцы приблизились, в греческих портах стояло около двадцати кораблей, но все двадцать нуждались в основательном ремонте. Император приказал поспешно ремонтировать суда, но в путанице уже некому было выполнять это приказание. Вместо того чтоб ремонтировать корабли, греческий адмирал Михаил Стринфа продавал снасти с боевых кораблей за золото. Греческий флот не оказал никакого противодействия вошедшим в Босфор кораблям Венеции.
— Так оно и бывает, Хвича. Когда страна ослаблена внутренними неурядицами, она не в состоянии побеждать ни на суше, ни на море. По-разбойничьи отнеслись к грекам единоверные крестоносцы, но кто пожалел о падении Византии! Бог весть, сколько совершила она несправедливости по отношению к грузинам, армянам, сербам и болгарам. Жаль только, что свергнувшие несправедливость сами оказались несправедливыми и корыстными. Крестоносцы вместо того, чтобы установить законность и порядок, стали именем Христа чинить новые беззакония и беспорядки. Но посмотрим. Бог велик и никому не простит несправедливости! — Царь воздел руки к небу, перекрестился и покинул корабль.
Духовное падение и моральное разложение наступают не тотчас же после поражения в бою и покорения всей страны.
Высокие качества национального характера, выработанные на продолжительном пути жизни народа и передаваемые из поколения в поколение, не только не исчезают сейчас же после падения государства, но как раз в первые тяжкие времена они проявляются ещё ярче, резче и даже скрашивают картину всеобщего измельчания и вырождения народа.
Цотнэ Дадиани не был исключением в те времена, когда Грузия попала под монгольское иго и когда высокая нравственность лучших сынов народа оказалась перед лицом жестоких испытаний.
Подтверждением этого служит предание о благородном рыцарстве участника Кохтаставского заговора, Грйгола Сурамели. Этот рассказ мы включили в повествование о нашем главном герое.
…Пошёл третий день, как грузины, осаждавшие в составе монгольского войска крепость Аламут, не получали еды. Давно уж они находятся в монгольском войске, воюют за взятие Аламутской крепости, гибнут от вражеских стрел и болезней, а осаде Аламута не видно конца.
Оказывается, «Аламут» означает «Орлиное гнездо». Название, очень подходит для этой крепости. Чем-то она похожа на Каджетскую крепость. Пожалуй, только каджи и могли воздвигнуть на такой головокружительной высоте, в таких неприступных скалах мощную твердыню. Наверно, в крепости засели не люди, а духи, ибо так долго оторванные от страны, терпя голод, жажду, бессонницу, отражают непрекращающиеся атаки врагов.
Осаждённые терпят бедствие, но не лучше и осаждающим. Осада длится беспрерывно лето и зиму. В многочисленном войске, давно не видевшем бани, из-за грязи и нечистот распространились заразные болезни, они истребляют изнурённых, изнемогающих от тоски по родным местам измотанных воинов. Человек привыкает ко всему, и грузины давно уж свыклись с этими испытаниями. Но ко всем бедам в последнее время добавился голод, а это уже переполнило чашу терпения даже у самых закалённых и выносливых.
— Из-за непогоды не подвозят продовольствие. Вот уже три дня как грузинам прекратили выдавать еду. Будто бы в Грузии несвоевременно собирается дань. Но в Грузии из десяти мужчин каждых двух взяли в монгольское войско. Вместо того чтобы приумножать добро и потомство, мужчины вдали от родины несут нескончаемые военные повинности. Оставшиеся дома едва добывают себе пропитание. У кого же хватило бы сил бесперебойно питать такое большое войско!
Всё же волей-неволей оставшиеся дома отрывали от себя последний кусок и посылали продовольствие своим, державшим осаду Аламута. Эти продукты попадали сначала монголам, а те распределяли их по всему войску, если же задерживалась доставка продуктов из покорённой страны, немедленно урезывали паёк грузинам. А теперь и совсем прекратили выдачу пищи грузинским ратникам. Грузины два дня терпели голод, а на третий взбунтовались, отказались идти на приступ крепости, объявили монголам, что снимут осаду и разбегутся все по домам.
Уговоры и угрозы малых военачальников не привели ни к чему, и в грузинский стан прибыл нойон Чагатай. До осады Аламута Чагатай управлял Грузией, свыкся с грузинскими обычаями, любил грузинские пиры, развлечения, подружился с грузинскими князьями.
Вот почему Чагатай взялся утихомирить грузин. Нойон надеялся на поддержку своих грузинских друзей, на своё влияние, а поэтому отправился в грузинский лагерь в сопровождении малого отряда под командой верного и отважного сотника Хайду.
В те времена Грузия жила без царя. Собрание эриставов поручало вести переговоры с монгольскими военачальниками то одному, то другому князю.
Нынче начальствовал картлийский эристав Григол Сурамели. Эристав вышел навстречу нойону Чагатаю, почтительно его приветствовал и рассказал о невзгодах своих подопечных воинов.
— Или своей же рукой убей меня, повелитель, или дай воинам облегчение. Я не могу уж глядеть на наших бойцов. С голодными не справиться ни добрым словом, ни плёткой.
— Поможет слово, поможет и плётка! — внезапно рассвирепел нойон. — Не надейся, князь, на моё благорасположение к вам. Смуты в войске я не потерплю. Завтра утром вы или пойдёте на приступ, или мы сровняем ваш лагерь с землёй! — Только было Чагатай в знак угрозы поднял кулак, как кто-то схватил его за запястье и сильно сжал. Обомлевший от удивления нойон взглянул на схватившего его за руку грузина: на него глядели готовые вылезти из орбит возбуждённые, налитые кровью глаза грузинского воина.
— Лучше убирайся отсюда, пока жив!
Нойон Чагатай и слова вымолвить не успел, как вокруг него взметнулось несметное количество мечей и копий.
— Что вы делаете! Не губите себя!.. — закричал картлийский эристав и попытался разорвать кольцо вокруг Чагатая.
Но грузинские бойцы смыкались всё плотнее, напирали на обезумевшего коня и махали в воздухе обнажёнными саблями.
Стоявший невдалеке сотник Хайду быстро пришёл в себя и со своей сотней бросился было на выручку нойону. Однако Чагатай, окинув взглядом лес вознесённых копий и поняв, что сотня Хайду в многочисленном стане грузин похожа на каплю в море, предпочёл уступить.