Цотнэ, или падение и возвышение грузин
Шрифт:
— Эй, кто это там поёт по-мегрельски… Отзовись, я тоже мегрел! — Не получив ответа, ещё раз прокричал во весь голос:
— Эге-ге-геей…
Венеция спала. Огорчённый Цотнэ махнул рукой, отошёл от окна и вернулся к постели.
Кто мог петь так душевно и проникновенно? И такую знакомую песню? И голос как будто знакомый. Будто эту песню слышал не раз. Цотнэ напрягал память, мысленно уносился к холмам Одиши, но не мог вспомнить, где он её слышал, эту песню, чей был этот знакомый голос.
Утром князь проснулся не в духе. Во время завтрака спросил у своих:
—
— Спали точно мёртвые, не поднимая головы, — в один голос ответили спутники.
— А песню не слышали?
— Здесь всё время поют песни. Лодочники, гоняя свои гондолы, только и делают, что поют.
— Итальянцы созданы для песни. Что бы они ни делали, где бы ни были — на улице, в таверне или в бане, они всюду распевают. Язык их точно создан для песни, и все они от мала до велика прекрасно поют.
— Я не удивляюсь, что они поют, но вчера мне послышалась наша песня. Кто-то из наших пел «Воу нана».
— Из наших?
— Безусловно, это был кто-то из наших, из одишцев. Песня так проникла в душу, всё нутро у меня перевернулось. Сначала я подумал, что это во сне. Но потом очнулся. Певец был уже далеко, я его звал, но не дозвался.
— Неужели земляк?
— Откуда здесь взяться земляку?
— В Венеции живёт тьма различного люда, не удивительно, если попал сюда и какой-нибудь грузин.
— Давайте спросим у здешних, может, кто знает и сведёт нас с земляком. Было бы большой удачей встретиться с грузином, знакомым со здешними порядками.
— Будем искать…
— Под землёй найдём! — в один голос заверили спутники.
— Я всю ночь буду бодрствовать и если где-нибудь опять появится этот одишец, непременно встречусь с ним, — заверил Антиа.
— Бодрствовать нет нужды. Если он будет проезжать мимо наших окон, я и сам проснусь. Но боюсь, что он больше не появится.
Слуга доложил князю о приходе Винченцо. Завтракающие поднялись, приветствуя правителя города, и пригласили его разделить с ними трапезу.
Винченцо извинился, объяснив, что нельзя опаздывать. Всё же, соблазняясь грузинским вином, он осушил чашу и пригласил князя:
— Моя гондола ждёт у порога!
Цотнэ повесил саблю, огладил усы и бороду, направился к выходу.
Они разместились в крытой гондоле на мягких креслах. Во всю длину лодки разостлан был мягкий ковёр, накрыт стол.
Плыли медленно. Узкие каналы были переполнены празднично разукрашенными гондолами. На улицах гуляли ярко разодетые, оживлённые венецианцы. Все спешили к тому месту на берегу Адриатического моря, где дож ещё раз должен был кинуть в море освящённое папой римским золотое кольцо.
— Наш лодочник что-то приуныл… Почему он не поёт? — спросил Цотнэ.
— Шум, суета. Песне нужны тишина и спокойствие. Человек, чтобы петь, должен остаться наедине со своей радостью или печалью. Поэтому гондольеры поют по вечерам, в предвечерних сумерках, когда утихает городской шум, а знатоки могут послушать и оценить песню.
— Вчера я засыпал, когда меня разбудила задушевная песня.
— В нашем городе поздно ночью, когда погашены фонари,
— Нет, благодарю вас. Вчера я устал с дороги и рано уснул. Фонари на улицах ещё горели, — Цотнэ решил перевести разговор на другое. — Что делает на плаце свинья? — спросил он, показывая рукой на площадь Святого Марка.
На площади маленький мальчик погонял хворостиной жирную свинью. Свинья упиралась, меняла направление, пыталась бежать в обратную сторону. Мальчишке надоело всё это. Он стегал свинью и громко ругался. Винченцо рассмеялся.
— По этой мраморной площади человек должен ступать с благоговением, а тут свинья! — заметил Цотнэ.
— Венецианцы уважают свинью. И это благодаря святому, имя которого носит площадь.
— Как же так?
— Когда святой Марк отправился в Египет проповедовать христианскую веру, там его встретил ангел и предсказал, что местом вечного упокоения его будет Венеция. Проповедника в Египте убили неверующие, а к телу в Александрии приставили караул, чтобы христиане не похитили его. Об этом узнали прибывшие в Александрию отважные венецианские моряки. Они решили выкрасть тело святого. Долго они кружили вокруг караульщика, сторожившего тело покойного, и решили сообщить ему о своём намерении, но тот и слышать их не хотел.
— Что поделаешь, придётся подождать, пока сам святой не прикажет отвезти его в Венецию, — сказали моряки.
Прошло время, господь вразумил стражника, и он сам явился к венецианцам:
— Как нам перевезти святого так, чтобы не узнали неверные?
— Это наше дело, — ответили моряки.
Они всё подготовили для вывоза покойника. Тело переложили в корзину, сверху покрыли его капустными листьями, а поверх листьев кусками свинины. Корзину с останками святого Марка перевезли на корабль и повесили на мачте. У агарян всё же возникли сомнения, они поднялись на венецианский корабль и учинили там обыск. Обыскав все углы корабля и не найдя ничего, они увидели и висящую на мачте корзину, но, посмотрев и учуяв, что в ней свиное мясо, схватившись за носы, отплёвываясь и повторяя «ханзир, ханзир», с отвращением покинули корабль. Корабль вышел в море и повёз драгоценные останки в Венецию. Эта история святого Марка подробно изложена в надписи на фасаде храма. Тому, кто посетит этот храм, на семь лет отпускаются все грехи. Так что, если грузинский князь найдёт время, мы советуем посетить храм и получить отпущение грехов.
— Я обязательно приду в собор Святого Марка, но скажите, не придётся ли мне преклоняться и перед изображением свиньи, спасшей останки святого.
— Ну, хоть свинья в Венеции и пользуется почётом, но до свинопоклонничества дело не дошло. Мы, венецианцы, с удовольствим едим свиное филе.
Гондола Винченцо поравнялась с огромной баркой. Празднично разодетый дож и сопровождающая его свита поднялась на барку, и судно отчалило.
— Посмотри на гребцов, видишь? — показал рукой Винченцо. — Это всё сыновья вельмож.