Цотнэ, или падение и возвышение грузин
Шрифт:
Грузинскому посольству предстоял длинный, чреватый опасностями и сопряжённый с риском путь. На Чёрном море безнаказанно хозяйничали французские и греческие, венецианские и генуэзские пираты, грабили и убивали мирных путешественников и торговцев.
Путешествие было опасным, но правитель Одиши как большого праздника ждал дня отъезда в это, столь значительное для его будущего, путешествие.
Только раз защемило сердце и он чуть не заплакал. Это, когда, прощаясь с сыном, слепой отец и обессилевшая мать, стеная и причитая, обнимали его.
— Вряд ли дождусь я твоего возвращения, — заплакал Шергил.
—
Он осторожно высвободился из объятий матери, поднялся на корабль и в последний раз обвёл заплаканными глазами прибрежные холмы Грузии…
…Грузинского князя вышли встречать в море. Три военных корабля отсалютовали ему по военному обычаю. Потом передовой корабль подошёл вплотную, и правитель города Винченцо в сопровождении свиты вступил на корабль Цотнэ и предстал перед князем Грузинского царства. От имени дожа и граждан Венеции он поздравил грузин с благополучным прибытием.
Князь от имени царя и грузинского народа передал лучшие пожелания венецианцам.
Церемониал ещё не был окончен, а корабль по Главному каналу уже вошёл в город.
Цотнэ удивлённо глядел на стоявшие в воде каменные дворцы, на многочисленные каналы, гондолы, скользящие как бы прямо по городским улицам.
Корабль причалил на площади Святого Марка. Князь не в силах был скрыть восторга от всего увиденного. Здесь действительно всё было сказочно прекрасно — и высокие башни, и удивительные дворцы и храмы, и вымощенные мрамором площади. Правитель города распрощался с гостями.
— Сегодня вы устали и нуждаетесь в отдыхе. Вам отведён дворец со слугами и служанками. Завтра вас примет сам дож Венеции. В назначенное время я заеду за вами и провожу во дворец. — Винченцо любезно раскланялся.
Лодка Цотнэ вошла в узкий канал и остановилась у спускающейся к самой воде лестницы из цветного камня. Их проводили в парадные двери трёхэтажного здания. И без того светлые, залы блистали от многочисленных люстр.
На другой день грузинского князя пригласили во дворец. Краткий церемониал закончился, и стороны сели за круглый стол для ведения переговоров. Дож Венеции начал прямо, без обиняков:
— Мой друг, грузинский царь, пожелал укрепить наши добрые отношения новым договором. Грузинскому князю и всему миру известно, что венецианские корабли нельзя сравнить с генуэзскими и пизонскими судами ни по боевым качествам, ни по скороходности, ни по прочности. Вместе с тем, Венеция на своих друзей распространяет и льготы. Если мы договоримся о передаче нам некоторых портов Грузинского побережья, то грузинский царь получит и отсрочку в уплате денег. Чтобы наш договор был взаимно выгодным, лучше сегодня же выяснить ваши и наши намерения. Сколько кораблей собирается приобрести грузинский царь и какого типа? Это имеет значение, так как нам передали, что ваше государство пока не располагает портом для приёма больших военных кораблей и не имеет пока соответственно оборудованных причалов. — Дож дважды произнёс слово «пока» и оба раза произнёс его явно подчёркнуто. У Цотнэ мелькнуло подозрение: не разузнали ли венецианцы откуда-нибудь о наших сооружениях на Палеастомском озере?
—
Дож попросил время, чтобы обдумать и обсудить все эти предложения.
— До окончательного уточнения условий договора мы ещё встретимся и продолжим переговоры. Мы широко откроем двери наших верфей для грузинского князя и его судостроителей, предоставим им возможность основательно ознакомиться и изучить искусство судостроения.
Собираясь уже вставать, дож обратился к Цотнэ:
— Завтра у нас самый большой наш праздник. Вознесение Христа. Двести лет тому назад, когда дож Пьетро Ореола покорил Далмацию, было решено каждый год торжественно праздновать Вознесение. Папа римский тогда передал дожу золотое кольцо и объявил Венецию обручённой с морем. С тех пор этот обряд обручения с морем превратился во всенародное празднество. Посланник грузинского царя пожаловал как раз в подходящее время. Утром за вами заедет Винченцо на моей гондоле, и, если вы пожелаете, посмотрите праздник обручения с морем. На празднике и на пиру вы будете моими почётными гостями.
Цотнэ поблагодарил и сказал, что с удовольствием воспользуется любезным приглашением.
Дворец, отведённый грузинскому князю, был богато обставлен. Мебель красного дерева и бархат, шёлковые занавеси и белоснежные постели, драгоценная хрустальная посуда на столах и полках, картины венецианских и иностранных великих мастеров на стенах — всё говорило о богатстве и о изысканном вкусе владетелей дворца.
Цотнэ поглядел в узкое окно.
Над Венецией стояла ночь. Усыпанное звёздами небо сливалось с морем, как бы продолжая его. Свет из окон дворцов отражался в воде. По каналам скользили освещённые фонарями гондолы.
Князь глубоко вдыхал морской воздух. Было в нём что-то привычное, родное, точно влажное дуновение Одиши. Он успокоенно отошёл от окна, разделся, помолился и лёг в постель.
Переполненный впечатлениями минувшего дня, он в мыслях ещё некоторое время бродил по залам Дворца дожей и по собору Святого Марка. Перед ним снова возникли расписанные золотом и украшенные драгоценными камнями колонны, покрытый утончённой мозаикой потолок и расписанные стены. Он закрыл глаза, усталость и сон овладели им.
Цотнэ уже успел заснуть, когда послышалась песня. Он прислушался к знакомым звукам и, не поверив себе, решил, что это во сне.
Воу нана, дидавой нана…Жалостно, душераздирающе выводил кто-то печальный мотив. Цотнэ вслушивался и ничего не мог понять. Не только песня, но и сам голос был ему знаком.
Песня понемногу отдалилась, некоторое время звучала вдалеке, а потом стихла. Цотнэ окончательно проснулся. Вскочил на ноги, распахнул окно, не помня себя, прокричал на своём языке: