Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
– Правда? – сказала Меритамон.
Она так рассчитывала именно на это!..
Жрец печально кивнул.
– Может быть, через несколько дней, - сказал он. – До этого времени я подумаю, как могу помочь тебе и защитить… Но теперь нам придется подождать.
Он оставил Меритамон и ушел, снова направился к жене. Меритамон смотрела ему вслед и думала, что через несколько дней, возможно, и защищать уже никого не придется – Тамит ждать не станет. Зарычав от злости и бессилия, молодая женщина быстрым шагом направилась в сад. Ей нужен был воздух,
Меритамон села на скамейку и, закрыв глаза, стала перебирать в памяти лица и имена… тех, кто мог бы оказать настоящую помощь в этом деле…
Чего добьется ее свекор – если забыть о попытках мирно договориться и убедить ее брата, которые, без сомнений, окажутся бесполезны? Он может… привлечь Аменемхета к суду за убийство врача. Меритамон не сомневалась, что, приложив усилия, можно засудить человека даже почти без доказательств. Меритамон была твердо уверена, что ее брат убил старика, но при мысли о таком способе защиты ее передернуло. Она не могла так поступить.
Что можно сделать еще?
Если она просто явится к брату с завещанием, тот рассмеется ей в лицо. Нужна сила. Откуда ее взять?
Меритамон открыла глаза и бессмысленно оглядела сад, потом снова закрыла глаза. Перед ней всплыло мрачное лицо Хорнахта, обрамленное прямыми черными волосами. Этому лицу куда больше пристал бы шлем.
“Ты очень похожа на свою мать, госпожа”, - сказал он ей. Очень похожа…
Меритамон улыбнулась и вскочила, хлопнула в ладоши и потерла руки. Начальник строительных работ его величества… какая важная особа! Смеясь, Меритамон закружилась на месте, а потом вдруг остановилась.
Она снова села.
– О Аменемхет, зачем ты это сделал с собой? – пробормотала Меритамон. – Мой прекрасный, благородный Аменемхет, я так любила тебя, тебя все любили! Неужели любовь этой старой шлюхи тебе дороже всех нас… дороже себя самого?
***
Хорнахта не сразу нашел вестник, отправленный Меритамон – начальник строительных работ фараона был во дворце. Из дома господина слугу Меритамон осторожно перенаправили во дворец… но на такое он уже не отважился. Вестник остался дожидаться господина у ворот дома. Господин Хорнахт мог задержаться у его величества и на ночь – но слуге повезло. Чуть больше, чем через час, он увидел колесницу, которой Хорнахт правил сам.
Слуга испуганно вскочил, и Хорнахт вовремя придержал коней. – Эй! – воскликнул этот крупный и грозный мужчина, соскакивая на землю и почти бегом направляясь к вестнику. – Что тебе надо?
Бывший воин, Хорнахт никогда не обладал степенством жрецов и презирал его. Слуга низко поклонился и протянул благороднейшему господину письмо от своей хозяйки.
– Это от госпожи Меритамон, - сказал он.
– Меритамон?
Хорнахт на мгновение изумился, но тут же вспомнил эту юную женщину, он вспомнил свою любовь…
– Я сейчас прочту его, - взволнованно сказал он и тут же развернул папирус.
Несколько минут он в изумлении, переходящем в
Хорнахт опустил папирус, скомкав его одной рукой.
– Передай своей госпоже… - начал он и тут же оборвал себя. – Нет! Я сам, немедленно поеду к ней! – крикнул он, закипая гневом. – Ты! Вставай со мной, будешь указывать путь! – велел он перепуганному вестнику. Тот никогда в жизни не ездил в колеснице, но не посмел возразить ни словом; слуга стал рядом с этим человеком, грозным и блистающим, как фараон.
Посланный крепко ухватился за борт колесницы; но едва не вывалился, когда Хорнахт с гиканьем хлестнул коней и они помчали. Вестник едва вспомнил, что от него требуется, и чуть не опоздал сказать господину, куда поворачивать.
Меритамон, конечно, не ждала того, что произойдет – и никак не ждала этого мужчину, в короткой рубашке и юбке, с обнаженными мощными руками и ногами, покрытого потом и дышащего яростью; выпрыгнувший из колесницы Хорнахт напоминал полководца, временно снявшего доспехи. Он по-прежнему сжимал в руке хлыст, и при виде Меритамон ударил им по траве, будто срубая цветам головы.
Ее бедный слуга, оставшийся незамеченным в таком обществе, сполз на землю еле живой, и пытался отдышаться после скачки и пережитого испуга.
– Ты прочитал мое письмо, господин? – спросила Меритамон.
Глупейший вопрос – раз он приехал!
– Да, госпожа, - ответил Хорнахт.
Он поклонился, точно только сейчас вспомнил об этом.
Меритамон почувствовала огромную благодарность; и вдруг ей стало стыдно за все – за то, что она вывернула наизнанку свою жизнь перед этим чужим человеком, за то, что посмела потревожить такого важного господина. И он, будто ее вассал, немедленно примчался на ее зов!
– Право, господин, зачем ты так беспокоил себя… - начала она, но Хорнахт гневно прервал ее оправдания.
– Что за вздор! Я знаю все – разве в таких делах можно медлить!
Меритамон почти обиделась на его тон; с ней никто еще не говорил так по-солдатски прямо и грубо. Но она тут же одернула себя и одобрила Хорнахта. Правильно!
– Проходи в дом, выпей вина - может быть, ты хочешь умыться? – спросила она.
Хорнахт кивнул.
– Да. Потом мы обсудим твое положение. Я знаю, как действовать, - говорил он, шагая к дому так быстро, что Меритамон едва поспевала; во время своей речи Хорнахт не оборачивался, и она чуть не упустила его слова. – Но нужно будет подробно обговорить этот план, - сказал начальник строительных работ, скрываясь в коридоре вместе с торопливым угодливым слугой.