Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Наложница угрюмо и быстро преклонилась перед ним, но фараон не обратил внимания на недостаточную почтительность. Он видел, что Идут встревожена и на что-то очень сердита. Его величество заботился обо всех своих детях, и приказал ей сесть и немедленно изложить свою беду.
– Меня разгневала твоя новая наложница, повелитель, - мрачно сказала Идут, не глядя на него. – Вчера царица Та-Рамсес приглашала ее на праздник на реке, и эта женщина напала на меня. Она заслуживает порки и изгнания! А царица
– Постой, - гневно и громко прервал ее Рамсес. – Как – напала?
Он даже приподнялся.
– Да, - заявила Идут. – Она пыталась меня убить!
Женщина взглянула в глаза царю, но под его взором ее решимость идти до конца вдруг сломалась; Идут потупила взгляд.
Рамсес знал, что между его женщинами не все так просто, как кажется, и не принимал в таких случаях поспешных решений. Его гневное дыхание начало успокаиваться.
– Кто может подтвердить твои слова? – спросил он. – Это серьезное обвинение, и я не могу осудить Меритамон без свидетелей.
Идут не назвала свидетелей и не подняла больше глаз, и фараон почувствовал, что начинает гневаться на нее. Никакая женщина еще не приносила ему клевету безнаказанно; Идут была его дочерью, но такую ложь нельзя было спускать. Он уже подумывал, не назначить ли порку ей вместо Меритамон, как вдруг наложница вскинула глаза, точно вспомнила что-то очень важное и потрясающе приятное.
– Я могу назвать тебе и другое ее преступление, владыка! – воскликнула Идут. – Я могу показать, что эта наложница тебе изменила!
Вот тут Рамсес вскочил на ноги.
– Что? – громовым голосом крикнул он, и Идут чуть не струсила.
– Да! – воскликнула она, пытаясь перекричать собственный страх, и вскочила тоже. – Эта женщина беременна, и давно! Я видела ее живот, когда мы купались!
– Беременна? – повторил фараон.
Он сел, вдруг остыв.
– Это прекрасно, - сказал Рамсес. – Почему это должно означать измену?
И вдруг его величество вспомнил о том, что не более месяца назад Меритамон отвергала его из-за женских недомоганий. Но тогда какой живот может быть виден?
– Ты уверена в том, что сказала? – тихо спросил фараон, теребя бородку.
Идут кивнула и засмеялась.
– Да! – выкрикнула она.
========== Глава 89 ==========
На собрании высших жрецов Амона председательствовал Тотмес – иначе быть не могло. Иначе не будет, пока он жив.
Великий ясновидец обвел взглядом троих рабов бога и улыбнулся. Голосом Амона из них был только он один… даже Яхмес, наиболее близкий семье Неб-Амона, подчинится его воле и не посмеет восстать.
– Божественные отцы, Амон не может этого допустить, - произнес верховный жрец.
Третий
– Господин Яхмес, - верховный жрец решил бить наверняка. – Ты поручился за отцовство этого ребенка – не так ли?
Яхмес кивнул, сжав губы.
– Да, великий ясновидец.
– Ты также сказал, что неважно, чей это сын, - напомнил Тотмес. – Однако можем ли мы допустить, чтобы бог вмешивался в дела фараона… ради ребенка с грязной кровью?
Яхмес вскочил, забыв о своем достоинстве.
– О чем ты говоришь? – воскликнул он, и Тотмес, вскинув руку, призвал его замолчать и сесть.
– Ты прекрасно понимаешь меня, Яхмес, как и вы, братья, - сказал верховный жрец, снова обводя взглядом безразличных жрецов – истинно болел сердцем за дело только второй хему нечер.
– Мы не можем быть уверены, что спасаем дитя Менкауптаха, а не… того забытого богами юноши, - сказал великий ясновидец.
– Если кто и забыл его, то только люди, а не боги, - горячо возразил Яхмес. – Почему ты так предубежден против Хепри? Не ты ли хвалил мне его подвиги?
Тотмес кивнул, словно досадуя на то, что Хепри может иметь какие-то достоинства.
– Да, я говорил тебе это, Яхмес, но теперешнее положение дел меняет все. Теперь понятно, почему он так защищал Меритамон. Он состоял с нею в связи, а разве это простительно жрецу?
Он в упор посмотрел на покрасневшего старика.
– Ты признаешь перед всеми нами, что готов и дальше защищать этого прелюбодея, порождение блудницы и грабителя могил?
– Готов, - не колеблясь, ответил Яхмес. – Это лучший юноша из всех, кого я знаю.
Тотмес усмехнулся.
– Бог, в чьем доме ты находишься, может разгневаться на твои слова, мой друг, - сказал он. – Он может счесть, что ты недостоин своего высокого положения… или ты забыл, что у тебя есть жена и дети?
– Нет, - ответил Яхмес.
От напряжения у него задрожала нижняя челюсть и задергалась шея, но он не отступился от своих слов.
Тотмес, впрочем, был не так готов осуществить свою угрозу на деле, как показал – он понимал, что жрецов столь высоких достоинств и столь уважаемых всеми, как Яхмес, немного. Он почувствовал еще большее уважение к второму пророку Амона за его стойкость, но не мог смириться… с тем, что его ненавистный враг, Тамит, так легко получит желаемое. Разве не этого она хотела – прибрать к рукам семью Неб-Амона, со всеми ее богатствами и преимуществами?