Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

Даже больше.

– Мама? – позвал он. Хепри вновь стал мальчиком в эти минуты, мальчиком, который вернулся домой…

Яхмес положил ему руку на плечо, и его ученик вздрогнул.

– Она должна быть дома – наверное, вышла в кладовую или прогуляться, - сказал старый жрец.

Хепри с ужасом обернулся к нему.

– А вы выпускаете ее гулять?

Яхмес сдвинул брови.

– Не ожидал таких слов от сына, - сказал он. – Что, по-твоему, следовало сделать с ней? Заковать в цепи?

Хепри

угрюмо отвернулся. Яхмес не ожидал таких слов от сына, а Хепри никак не ожидал, что его мать превратится в проклятие для семьи Неб-Амона. Представляя, что Тамит снова получила свободу действий, юноша думал, что заковать ее в цепи было не такой плохой мыслью.

Он не знал, за что получил такую мать. Но дети не выбирают родителей.

Другой матери ему никто не даст…

– Мама? – снова позвал он, ступая вперед. И тут за дверью в глубине дома послышался шорох, и оттуда появилась Тамит.

Эта женщина поразила его, как поражала всегда и всех – но всякий раз по-разному. Она была стара, теперь бесповоротно стара: черные волосы пробила белизна, морщины на шее и лице уже не скрыла бы никакая косметика. Но это не мешало ей быть очень красивой.

В огромных черных глазах женщины-кошки появилось изумление при виде сына, потом она быстро шагнула к нему и крепко взяла за одежду.

– Ты?..

Хепри кивнул, и уже приготовился ответить на объятие, но мать не обняла его. Она отступила, разглядывая его с головы до ног… потом взгляд снова поднялся к лицу.

– Ты четвертый пророк Амона? – спросила она.

– Как ты это узнала? – спросил Хепри.

– Я же знаю моего сына, - ответила Тамит, и уголки ее губ раздвинулись, делая морщинки у яркого рта четче. – Кому, как не мне, все о тебе понимать?

Она теперь разглядывала его с жадностью, а Хепри думал – не оттого ли, что он наконец занял желанный этой женщиной пост… Юноша с насмешкой над собой приготовился к тому, что именно сейчас мать его обнимет. Но она снова этого не сделала. Села, ничего не говоря, и он сел рядом с ней.

– Зачем ты пришел? – спросила Тамит. Она не пыталась коснуться его, и даже не смотрела на него; вся ее поза выражала безразличие. Но приглядевшись, юноша понял, что на лице матери удовлетворение, смешанное с горечью. Яркий рот приоткрылся, придав этому необыкновенному лицу выражение злобы на судьбу, и Хепри вдруг так захотелось, чтобы это не означало никаких новых гибельных планов…

Он мягко обнял женщину, и Тамит, застыв на мгновение, покорно прижалась головой к его плечу.

– Зачем ты пришел? – повторила мать тогда, когда Хепри чуть было не показалось, что между ними все улажено.

Все улажено?.. Да разве можно уладить то, чему Тамит была виной?..

– Я пришел, чтобы проститься, - сказал

Хепри, не глядя на нее. Он выпустил мать из объятий, которые теперь тяготили обоих; потом встал.

– Что ты намерен сделать? – сказала мать, и впервые в ее голосе и взгляде прорезалась настоящая тревога. – Ты хочешь умереть?

Хепри улыбнулся ей с нежностью.

– Нет, матушка, я хочу жить. Я не могу жить без нее.

– Мне тоже казалось, что я не смогу жить без твоего отца, - сказала Тамит, пристально глядя ему в лицо. – И, однако же, живу. Ты хорошо подумал, прежде чем решился?

Хепри пожал плечами.

– Что изменится для тебя, мать, если я умру? Разве ты не сможешь пережить и это тоже?

Вдруг ему захотелось причинить матери боль, и, кажется, ему это удалось. Тамит отвернулась, взявшись за лоб, и несколько мгновений не двигалась и молчала.

“Она пережила и моего друга, - подумал Хепри, глядя ей в спину. – Мне кажется, что она любила его не больше, чем дорогие одежды и вкусную еду, которыми наслаждалась под его властью”.

Тамит повернулась к сыну и сказала:

– Так ты все еще здесь?

На лице ее была смесь удивления и возмущения. Тамит всегда была искуснейшей притворщицей. Хепри поклонился матери и пошел.

Он не получил от нее ни благословения, ни напутствия – а может, и получил. Лучшее благословение и напутствие, которое его мать могла дать. Хепри почувствовал, что улыбается, а в сердце поселилось спокойствие и уверенность… все, что ему было нужно, это ощутить, что у него все еще есть мать.

– Идем, господин Яхмес, - сказал он.

Жрецы вышли, и за дверью Хепри тронул своего покровителя за рукав.

– Я сегодня увижусь с ней? – прошептал он.

Яхмес кивнул.

– Прямо сейчас – если ты готов. Она знает о тебе и ждет.

Хепри подавил невольную улыбку.

– Уж не так ли она узнала, как всегда узнает?..

Он все еще не верил до конца, хотя получил сведения об этой женщине от Яхмеса.

– Может быть, и так, - сказал Яхмес. – Когда я пришел сказать ей о тебе, она сразу же спросила – кого я от нее прячу.

Хепри ощутил смущение и что-то похожее на страх под пристальным взглядом своего учителя. Потом Яхмес взял его под руку, и они пошли прочь; Хепри пришлось примериться к стариковской походке, хотя ему сейчас хотелось лететь. Однако до главного храма Амона они добрались быстро – Яхмес шагал скорее, чем казалось. Он завел юношу в одну из кладовых – передохнуть и поесть. Они запросто сдернули по луковице со стены, где лук висел связками, и открыли ларь с хлебом.

– Ты сейчас ешь лучше, чем раньше, а все равно худой, - заметил Яхмес. – Ведь ты не старик, как я, тебе нужна сила!