Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Она поднесла руку к пламени и держала над ним так долго, что должна была сжечь всю руку до кости. Лицо ее не выражало никакой боли, только гнев. Потом Исида медленно отняла ладонь от огня и повернула к фараону; он откинулся назад, а все придворные отпрянули, ожидая увидеть страшный ожог.
Все снова ахнули, и сам факельщик Хепри едва сдержал возглас изумления.
Рука была цела, только, разве что, покраснела.
– Это пламя – пламя божественного гнева, - страстно сказала жрица. – Оно не жжет праведных! Но ты поступил против правды,
Возмущенный ропот придворных был совсем тихим – фараона запрещалось называть по имени, но после того, что Исида показала, даже такой запрет поблек.
Исида сорвала со своего пояса амулет – анх из чистого золота, казавшийся очень прочным. Несколько мгновений она пристально смотрела на него, а потом вдруг взялась двумя руками за кольцо и основание креста и согнула анх, как будто он был из свежей глины!..
Исида бросила исковерканный амулет под ноги фараону, презирая изумление и ужас придворных и самого царя.
– Вот так будет изломана жизнь в твоем доме, если ты не отпустишь женщину, которую отнял у мужа, о Рамсес!..
Жрица совершила кощунство, сломав амулет. Но вместе с тем и великое чудо; и сознание чуда преобладало над всем.
Фараон молчал – даже он не находил слов и не мог двинуться с места.
– Разве твой дом уже не ощутил на себе руку бога после того, как в него вошла дочь Неб-Амона? – спросила Исида, и на лице Рамсеса выразился ужас. Он вспомнил о лихорадке, которая охватила гарем после появления Меритамон. Тогда это сочли обычной лихорадкой. Но, может быть, то был знак?..
– Уходите и подождите во дворце, - наконец сумел произнести фараон. – Я… обдумаю твои слова, жрица…
Исида низко поклонилась – она и сейчас не стала падать ниц. Потом повернулась и пошла к выходу. Хепри, все еще державший факел, последовал за нею. Никто не посмел остановить их, задать хотя бы один вопрос.
Их проводили в ту же комнату, где они ждали приема. Хепри понял, что их не собираются отпускать; он в тревоге спросил колдунью, что это означает.
– Мы останемся во дворце, - спокойно ответила Исида. – Мы подождем, пока фараон отпустит эту женщину.
Она улыбнулась Хепри.
– Ты думаешь, что это произойдет? – спросил он.
Исида не отвечала – Хепри не знал, откуда она брала свою уверенность.
– Почему ты не позволила мне даже говорить? – наконец сказал четвертый пророк Амона, потому что не знал, что спросить еще.
– Потому что ты бы погубил себя, - ответила Исида. – Ты – простой смертный. Твоя женщина принадлежит богу, и тебе нельзя требовать ее…
– Он взял ее силой, - не выдержал Хепри. – Ты сама сказала, что это - несправедливость!
Исида взглянула на него.
– Боги стоят выше справедливости, - ответила она. – Они слушают только богов.
Через час к ним явился слуга, который сказал, что его величество приказывает им отправляться домой. Исида спокойно встала; Хепри же чуть не умер на месте.
– Как?..
Исида резко обернулась
– Что это значит?
– Неужели ты думал, что фараон вот так просто выведет ее к нам? – спросила Исида, которая ничуть не удивлялась тому, как с ними обошлись. – Ведь это бог, не забывай! Он внемлет тому, что ему было явлено, но позже… потерпи.
Хепри выругался вслух.
– Мало ли я терпел!.. О, я мог бы…
– Тихо!
– Терпи еще, - приказала Исида, хватая его за руку. – Ты слышишь? Только глупец не может дотерпеть, когда осталось уже немного! Мужчины – глупцы, ты бы сгубил себя, если бы я тебе не помешала!..
Он промолчал, и Исида потащила его прочь. Оказалось, что она отлично запомнила дорогу.
========== Глава 94 ==========
Выдержки Хепри хватило только на этот день – потом он начал метаться и рваться во дворец, хотя прекрасно понимал, что обречет на гибель и себя, и возлюбленную. В нем вновь поднял голову мальчик, лишенный всего – мальчик, у которого отняли последнюю радость. Хозяин некоторое время пытался удерживать своего гостя словами, но понял, что они напрасны; и тогда призвал на помощь Исиду.
Жрица не стала уговаривать Хепри – она просто предложила ему уснуть, потому что было очень поздно. Он никогда еще не был более бодрым и возбужденным; но после ее слов вдруг почувствовал, что ему очень хочется спать. Молодой человек успел изумиться себе… подумать, что на него навели какие-то чары… потом упал на постель и уснул.
Исида некоторое время оставалась с ним – никто не знал, что она делала со своим спутником, даже хозяин дома.
А наутро Хепри проснулся отдохнувшим, намного более смиренным и готовым ждать сколько угодно. Как будто Меритамон была не рядом, а в далекой враждебной стране, до которой даже добраться – подвиг. Хозяин дома не смел спрашивать Исиду, какому воздействию она подвергла Хепри, но почтение и страх перед ней у него возросли многократно.
Он и сам, однако, был очень встревожен исходом дела. Было непохоже, что царь внял словам Исиды или собирался сделать это в ближайшее время – а идти во дворец вторично было действительно нельзя, потому что это могло плачевно кончиться и для влюбленных, и для всех их сообщников. Рамсес был не таков, чтобы долго оставаться под впечатлением – даже колдовства. Теперь оскорбленный в своем величии властитель не остановился бы перед насилием, даже над могущественной чародейкой Исидой…
Гости провели у жреца еще один день, а потом Исида сказала, что им пора возвращаться. Хепри, теперь до странности покорный ее власти, как вол, не сказал ни слова против – и жрица, попрощавшись с хозяином, забрала обездоленного обратно в Уасет.