Цветок с тремя листьями

Фламмер Виктор

Один из стражников взял прислоненную к стене лестницу и сунул в яму. И оба, наклонившись, выставили вперед копья.

— Ты! Мумэй! Выходи! — стражник ткнул копьем куда-то вглубь. И, спустя некоторое время, над ямой показалась лохматая голова. Стражники схватили появившегося человека под мышки, выдернули из ямы и закрыли решетку, держа у его горла наконечники копий. Затем, снова подхватив преступника под мышки, поволокли по земле.

— О… — довольно произнес Юкинага, — похоже, и правда воин.

Тебе на самом деле повезло. Мне в первый раз достался грабитель и мародер, который и копья толком держать не умел.

Хидэтада сглотнул застрявший в горле кисловатый комок. Он понял, зачем Юкинага привел его сюда. И зачем взял деревянные мечи.

— А ты… Сколько лет тебе было тогда?.. — прочистив горло, с нарочитой небрежностью поинтересовался он.

— Мне было четырнадцать, когда господин Като привел меня в такое же место. В Киото. Но и здесь ничуть не хуже, я проверял, — Юкинага рассмеялся. — Правда, в прошлый раз троих пришлось зарубить, прежде чем я хотя бы разогрелся. Так что цени — можно сказать, от сердца открываю.

Юкинага приблизился к распростертому на земле грязному, с отросшими спутанными волосами и всклокоченной бородой человеку. Тот действительно был сложен, как воин, а так как из одежды на нем было лишь что-то, в чем смутно угадывались штаны, то Хидэтада мог оценить, что еще совсем недавно этот человек был в очень хорошей форме.

— Как твое имя, ронин? — Юкинага ткнул лежащего в шею ногой.

Преступник поднял голову и оскалил рот в усмешке, показав дыру на месте выбитых передних зубов:

— Мумэй.

— Встань, — Юкинага достал из чехла боккэн и бросил его на землю, — ты будешь сражаться. Поэтому назови свое имя.

— Зачем имя мертвецу? — ронин встал на колени, взял боккэн и повертел в руках.

— И с чего ты взял, парень, что я буду сражаться?

Один из стражников молча ударил его ногой в живот. Ронин согнулся пополам и хрипло расхохотался:

— Все эти приличия покойнику тоже ни к чему.

Юкинага повернулся к начальнику стражи:

— В чем вина этого человека?

— Грабеж, убийство, изнасилование, поджог. Обычное дело, — снова поклонился тот.

— Приговор уже вынесен?

— Да, господин. Его должны были казнить сегодня на рассвете.

— Видишь, и тебе тоже повезло! — сказал Юкинага ронину. — А сражаться ты будешь, потому что лучше погибнуть от меча, как воин, чем висеть на кресте, как обычный вор.

— Это правда, — ронин провел рукой по дереву и вновь расхохотался: — Ты мне предлагаешь сражаться этим? Палкой? Похоже, ты не держал в руке ничего тверже собственного члена.

Стражник снова занес ногу для удара, но Юкинага остановил его жестом.

— Ты будешь сражаться не со мной. С ним, — он указал на Хидэтаду. — И знай, что тебе оказана

великая честь. Твою жизнь отнимет господин Токугава Хидэтада.

— Вот оно что… — ронин прикрыл глаза и опустил голову. — Ты прав, юноша… мне очень, очень повезло. Мое имя — Тагари Цукэру. Пусть все запомнят это имя. Имя моего господина — Ходзё Удзимаса. — Он перехватил боккэн и с места прыгнул вперед:

— И мне достаточно палки, чтобы раскроить череп щенку проклятого тануки.

Начальник стражи шагнул было к нему.

— Взя… — но договорить он не успел — кончик меча Юкинаги коснулся его горла.

— Не вмешиваться.

Начальник поднял руку, останавливая стражников, и судорожно сглотнул. Растопыренные пальцы на его вытянутой руке дрожали.

«— Вы мертвы, молодой господин.

Хидэтада ощутил, как гладкое дерево скользнуло по его шее. И вздохнул.

— Еще раз.

— Сколько раз мне это делать? Я только и делаю, что вынимаю меч из ножен и убираю обратно!

— До тех пор, пока это не спасет вашу жизнь».

Клинок сверкнул в воздухе и взметнулся вверх за мгновение до того, как боккэн вплотную приблизился к шее Хидэтады, но деревянный меч смог лишь скользнуть по подставленному лезвию. Хидэтада ушел в сторону, едва не вывернув руку — настолько силен был нанесенный ронином удар. Не успей он — валялся бы уже на земле с раздробленной на куски челюстью и сломанной шеей.

…Сколько раз он уже должен кланяться в ноги наставнику Мунэнори? За мучительные и казавшиеся совершенно бессмысленными часы? Впрочем, он был ребенком и мало что понимал.

…И сейчас он все еще учится. Только цена плохо усвоенного урока — смерть.

Хидэтада вновь выбросил руку вперед и вверх, на этот раз защищаясь от прямого удара в голову. Боккэн опять скользнул вдоль клинка и с такой силой врезался в цубу, что руки, сжимающие рукоять, онемели и Хидэтада едва не выпустил оружие.

«Это маневр. Это был маневр. Обман. Стратегия», — Хидэтада дернул головой, едва не пропустив удар в правое плечо. До чего же быстро двигается этот человек. И наносит удары так, чтобы меч противника лишь плашмя соприкасался с боккэном. И его цель — выбить оружие или повредить руки, голову, ноги… Хидэтада слегка улыбнулся, понимая, что тело можно не защищать: деревянный меч не сможет серьезно ему навредить.

И, сконцентрировавшись на защите головы, слишком поздно заметил прямой колющий удар в грудь. Отшатнулся назад и, потеряв равновесие, только и успел, что отбить удар вскользь.