Цветок с тремя листьями
Шрифт:
Юкинага был уверен, что отец начнет встречу с извинений, но ничуть не бывало. Перейдут ли они когда-нибудь к тому, ради чего собрались? Или этот разговор про цвет осенних бутонов бесконечен?
— Какой смысл обсуждать предмет, не видя его? — сказал наконец Иэясу. — Прошу вас, господин Нагамаса, не откажите мне в милости посетить мой небольшой садик. Я приказал, чтобы стол накрыли в беседке. Там свежий воздух, и это очень способствует пищеварению, что немаловажно в нашем с вами возрасте. Кроме того, Хидэтада приберег для меня немного западного вина и, я думаю, не станет возражать, если я разделю его с вами. Ты же не станешь, Хидэтада?
— Конечно,
— О… У меня нет слов для благодарности за такую огромную честь, господин Иэясу! Я давно мечтал побывать в настолько прекрасном и изысканном саду, как ваш! О ваших талантах в этой области ходят легенды.
— Нет нужды хвалить меня. Это целиком и полностью заслуга Хидэтады, — улыбнулся Иэясу, поднимаясь.
Хидэтада спустя миг после него тоже встал.
— Воспитание сына — полностью заслуга отца. — Нагамаса последовал их примеру, и все вышли на веранду. И, лишь спустившись по лестнице, Нагамаса склонился перед Иэясу до самой земли:
— Благодарю вас за то, что вы воспитали такого прекрасного сына.
— Я тоже очень благодарен вам. И очень рад, что наши мальчики подружились, — Иэясу поклонился в ответ.
Нагамаса выпрямился и покосился на Юкинагу, слегка прищурив глаза:
— Я бы хотел просить вас, господин Иэясу, чтобы Хидэтада приглядывал за моим сыном. Ваш сын умен не по годам, кроме того, Юкинаге было бы неплохо поучиться у него хорошим манерам.
— О, несомненно, Хидэтаде это общение тоже пойдет на пользу. И, полагаю, мальчикам не слишком интересно слушать стариковские разговоры, вы согласны со мной? — Иэясу повернулся в сторону беседки и махнул рукой: — Мы ведь можем вдвоем посидеть на мягких подушках и предаться отдыху души и тела? А юношам по сердцу более активные развлечения. Хидэтада явно едва не заснул, пока мы обсуждали цветы, верно?
— Я счастлив слышать любое слово из ваших уст, отец, — Хидэтада поклонился, — но не согласиться с вами не могу. Я хотел бы показать Юкинаге конюшню и тренировочную площадку, если на то будет ваша воля.
— Конечно, это великолепная идея! Вы согласны со мной, господин Нагамаса?
— Разумеется, — Нагамаса кивнул и повернулся к сыну: — Юкинага, отправляйся с Хидэтадой, развлекитесь как следует.
Юкинага только стоял и хлопал глазами. И это все? Он ожидал, что извинения будут простой формальностью, но не думал, что все закончится вот так, просто. И, когда почувствовал, что напряжение покинуло его окончательно, громко и шумно выдохнул. И тут же услышал смешок за спиной. Резко обернулся — Хидэтада улыбался все так же, и только сейчас Юкинага понял, что эта улыбка — искренняя. И что с самого начала Хидэтада прекрасно все знал и все это время пытался таким образом его ободрить и успокоить.
— Пойдем, я покажу тебе свою лучшую лошадь. И даже позволю сесть на нее, если у тебя получится.
Словно по молчаливому уговору они не касались темы, на которую сейчас могли беседовать их отцы. Хидэтада уже знал, насколько для отца важна эта встреча, и ничуть не удивился, что он и его гость уединились в беседке, — там было гораздо сложнее подслушать разговор. Хидэтаду терзало легкое беспокойство, но, давно привыкший доверять отцу, он не давал этому чувству превратиться в тревогу. Если будет нужно — ему все расскажут. А если нет — значит, лучше ему и не знать. Он внимательно перечитал свой договор с Като Киёмасой, уже без лишних эмоций, и понимал теперь, насколько далеко Токугава Иэясу заглядывает даже в мелочах. Между отцом и его светлостью шла сложная и напряженная игра. Впрочем, она ведь и не прекращалась ни на минуту, сколько Хидэтада вообще помнил себя.
«Ты уже взрослый, Хидэтада, — сказал ему отец. — И должен продолжать свой путь с открытыми глазами. Я знаю, как ты привязан к господину тайко и его сыну, и не корю тебя за это — это правильно и хорошо. Но не о них ты должен думать и даже не обо мне. Ты обязан думать о том, что произойдет, когда Хидэёси покинет этот мир. А это вопрос года, может быть, пары лет. Старая Обезьяна взвалила на себя очень тяжелый груз — спина человека не может нести его слишком долго. Достойного наследника он за это короткое время воспитать уже не успеет. Многие думают что власть — это площадка наверху смотровой башни. Но это ошибка. Площадка — это страна, а сама башня — правитель. Одна трещина, одна подгнившая балка — и все рухнет. Именно мне придется стать этой башней, хочу я этого или нет. А тебе — тебе нужно стать несущими балками. Как я уже сказал, одному человеку не под силу нести этот груз. Поэтому ты должен быть прочным и твердым как камень. Но это еще не все. Ты должен сам со временем стать горой, на которой люди построят свои дома и распашут поля. Башня — слишком непрочная конструкция».
Всю ночь Хидэтада думал над этими словами. И мысленно непрестанно благодарил отца за откровенность. О чем сейчас думает Юкинага? Может, о том же самом?
Хидэтада повернул голову и посмотрел на молча едущего рядом Асано. Они с этим человеком должны стать хорошими друзьями, это очень важный союз.
Юкинага поймал его взгляд и улыбнулся. Но тут же слегка смущенно отвел глаза:
— Как твоя рана?
Хидэтада едва успел прикусить кончик языка и не спросить в ответ: «А твоя?» — по скуле Юкинаги расплывался очень хорошо заметный и уже желтеющий синяк, а когда младший Асано садился на лошадь, Хидэтада заметил, что он бережет спину и левую ногу. Но сейчас был не самый подходящий момент для насмешек, поэтому Хидэтада слегка дернул головой и тоже улыбнулся:
— Отлично. Я не врал, говоря, что это всего лишь царапина, ну, почти не врал, — он рассмеялся. Сейчас он тоже почти не лгал.
— А знаешь, — задумчиво проговорил Юкинага, — я много думал о нашем с тобой поединке. Всю ночь думал. Если хочешь — я скажу тебе, в чем заключалась твоя ошибка. Твоя техника безупречна, ты в отличной форме и даже — быстрее меня. Полагаю, если бы мы сражались на турнире — ты выиграл бы без сомнений.
Хидэтада хмыкнул на эту явную лесть, а потом с недовольством в голосе произнес:
— Ты сказал: «ошибка». Про нее и говори. Есть множество людей, которые не поскупятся на похвалы. Но друзья ведь не для этого, так?
— Конечно, — Юкинага придержал лошадь, — но я вовсе и не думал тебя хвалить. Я имел в виду, что твое мастерство хорошо для турнира и несомненно зажгло бы огонь в сердцах юных девиц, но на войне тебя убьют. Причем одним из первых.
— Мы все же решили поспорить на эту тему, пусть хоть и задним числом? — рассмеялся Хидэтада.
Юкинага расхохотался: