Данвичский роман
Шрифт:
– Уилбур?
– Ага?
– Единственное место на мне, куда я не могу дотянуться, - это моя спина. Можешь ли ты сделать это за меня?
Последовала долгая пауза, затем послышалось, как громадное тело Уилбура поднимается, его неимоверно большие ступни топчутся по направлению к занавеске.
– Конечно, если хочешь. Я просто протяну свою руку, чтобы тебе не пришлось открывать...
– но Сэри уже отдёрнула занавеску, стоя обнажённой и покрытой пеной спиной к нему.
Уилбур издал что-то вроде довольного вздоха. Её маленькая рука потянулась назад, пока его гораздо б'oльшая рука не схватила кусок серого мыла. Последовала ещё одна пауза: она догадалась, что это было либо нежелание, либо, что более вероятно, ещё один пример его застенчивости. Затем она непроизвольно облизнула губы, когда почувствовала, что её громадный спаситель начал скользить мылом вверх и вниз по её спине.
– Это так приятно, - произнесла она.
Он воздерживался от ответа, просто продолжал водить зольным мылом вверх и вниз.
Затем, не в силах контролировать себя, она проговорила:
– Пожалуйста, ниже, если не возражаешь.
– Ага. Ты хочешь сказать, что до заднего места тоже не достаёшь?
Сэри кивнула. Конечно, она уже очистила эту область, но ощущение его сильных и необычно длинных пальцев заставило её сделать повторную просьбу. Теперь она наклонилась вперёд, опираясь на деревянную балку, на которой находилась лейка для полива. Она раздвинула ноги.
Два длинных пальца руки Уилбура теперь пробегали вверх и вниз по ягодицам Сэри; и в ответ её ягодицы неоднократно сжимались и расслаблялись. Эти пальцы были такими длинными - средний, по крайней мере, семь дюймов длиной, как она заметила ранее, а его спутники - ненамного короче, - и этот факт только заставил задуматься: насколько сильной радостью было бы для неё почувствовать, что один из этих пальцев без колебаний скользнул в её анус, а другой скользнул в её вагину. Мысль об этом заставляла её вагинальные мышцы пульсировать перед оргазмом. Фантазия стала такой плотной, что Сэри почувствовала себя не совсем в собственном сознании, и она даже собиралась попросить его сделать это, но...
Его огромная, вспененная рука отдёрнулась.
– Вот. Всё хорошо, чисто.
Сэри была разочарована и немного зла. Сердце её бешено стучало, а мышцы были напряжены от сексуального желания.
– Спасибо тебе, да...
В её затуманенном похотью зрении мелькнула рука Уилбура, нависшая над ней, как вешалка с плюшевым белым полотенцем.
– Ты смой сейчас всю пену и вытирайся, - а затем он закрыл за ней занавеску.
Настоящий оргазм был для неё настолько далёким событием, что она даже не могла представить себе, когда он был у неё в последний раз. Безудержное сексуальное насилие со стороны её отца, а также поклонников её профессии не доставляло ей удовольствия.
«Но Уилбур...» - подумала она.
Его неестественно большие руки на ней, и эти невозможные пальцы, бегающие между её ног... Сильное ощущение оставило её в отчаянии, как ласку, загнанную в угол вилами. Она поднесла свои руки к вагине и хотела довести себя до оргазма.
Дёсны её отсутствующих передних зубов прижались к губе; её вагина продолжала пульсировать. Сэри знала, что если она начнёт мастурбировать даже за занавеской, она произведёт достаточно шума, чтобы встревожить Уилбура.
Она наклонилась в полном разочаровании, потянула рычаг и смыла всю пену.
Вытеревшись, она обернулась полотенцем и вышла из металлического судна. Уилбур теперь стоял, почти ссутулившись, и вешал зашитое платье Сэри на вешалку.
– Ух ты!
– сказала она.
– Ты починил моё платье так быстро!
– Это было несложно. Надеюсь, тебе понравился душ?
– Можешь быть уверен!
– она не могла ответить с б'oльшим энтузиазмом.
– Я не чувствовала себя настолько чистой с тех пор, как была совсем маленькой, когда моя мама мыла меня в бочке.
Воспоминания о матери вызвали широкую улыбку на её искалеченном лице, но через мгновение улыбка исчезла.
– Но теперь, когда я вспоминаю своё детство... почему моя мама никогда не защищала меня? Мой отец приходил и...
– она чувствовала себя хрупким зданием, которое вот-вот рухнет.
– Ой, неважно.
– Я так понимаю, он нехороший человек?
Сэри быстро покачала головой, затем села на скамейку для ног, сделанную вручную, и начала насухо вытирать волосы. Она не заметила, однако после её краткого упоминания об отце взгляд Уилбура сменился выражением полного презрения. Щекотливый момент её беспокоил; она изо всех сил пыталась сменить тему.
– Ой, а ты знаешь, что было самое смешное? Как только я зашла в душ, все насекомые с моего тела убежали от меня в водосток, даже до того, как я сама начала с ними войну. У меня голова больше не чешется.
Уилбур порылся в поставленном вертикально ящике для хранения вещей, который был размером с четверть кладовки.
– Ага. Насекомые, с которыми сталкиваются большинство людей, не поражают нашу семью. Скорее всего, ты заметила, что здесь нет ни одного мышиного следа, ни одной крысиной норы, и ты никогда не увидишь здесь пауков и тому подобного, - казалось, он неторопливо искал что-то в ящике для хранения.
– Ни насекомых снаружи, ни другой живой твари. Вот почему я должен расставлять свои ловушки в лесу.
– Снаружи нет живых существ?
– подчёркнуто спросила она.
Большая морщинистая голова Уилбура затряслась из стороны в сторону.
– Ни жуков, ни тварей, ни червей - ничего. Ничего подобного не появляется в нашей собственности с тех пор, как я родился...
– но здесь предположение Уилбура было сдержано на мгновение, как если бы он обдумывал более подходящий выбор слов.
– Мой дед сказал, что я родился в грехе. Он сказал, что это может быть из-за того, что я распространяю более сильный запах, чем люди здесь.
– А что насчёт того большого дома, который ты сейчас используешь для хранения? Там есть какие-нибудь животные?
– Нет животных, - сказал Уилбур сухим, словно осенний лист голосом, как будто какой-то внутренний советчик подал ему сигнал о необходимом молчании.
Но затем он нашёл, что искал. Он повернулся, ничуть не замешкав, и протянул на вешалке длинное прозрачное чёрное платье, которое сияло так, как ни одна другая ткань, которую Сэри когда-либо видела.
В груди у неё перехватило дыхание.