Данвичский роман
Шрифт:
– А, ну да, - призналась она.
– Надеюсь, ты не злишься...
– Нет, - он пролистал несколько набухших от возраста страниц.
– Наверное, ничего из этого ты не понимаешь и не интересуешься подобным.
Сэри обрадовалась, что он не считал её «заглядывание» нарушением его личной жизни.
– Моя мама научила меня немного читать, но я почти ничего не могла разобрать из всех этих красивых слов. Я просто подумала, что это Библия.
– Ну, это в каком-то смысле она и есть, - необычно тёмные глаза Уилбура по-прежнему смотрели на отсканированные страницы.
– Я кое-что изучаю совсем немного. Единственная проблема в том, что здесь есть некорректные заклинания.
Сэри вопросительно взглянула.
– Что это значит?
Петли скрипнули, когда он закрыл удивительную книгу.
– Мой дед сказал мне, что когда этот экземпляр переводили на английский, кто-то исказил некоторые слова - вероятно, специально, - так что я использовал книгу... какое слово он употребил? Думаю, неэффективно. Э-э-э... искажение слов лишило эффективности книгу, а это значит, что некоторые её части не работают.
К настоящему времени не столь уж грозный интеллект Сэри потерял всякое понимание того, что мог иметь в виду гигантский человек; но, чтобы не показывать себя глупой, она просто кивнула и сказала:
– Ага.
Затем с крупными порами лицо Уилбура разочарованно взглянуло на карту, прикреплённую к стене.
«Тот колледж в Аркхэме, - вспоминала Сэри.
– О нём было что-то написано в книгах...»
– Итак, и теперь я должен вернуться в Мискатоник и ещё раз взглянуть на безупречный экземпляр, который они заполучили.
– Вернуться? Это означает, что ты уже был там?
– Ага, однажды, - по его тону был сделан отрицательный вывод относительно экскурсии.
– Но человек, который управляет библиотекой, он не особо был рад мне. Армитедж - так его имя. Обращался со мной, как будто я подонок, прогнал меня.
Сэри тяжело переживала разочарование друга, но всё, что она могла сказать, было:
– Ну, тогда разве он не прогонит тебя снова?
Взгляд Уилбура на неё можно было бы назвать отчаянным и умоляющим. Но по поводу её вопроса он ничего не добавил.
Её обычно не возбуждённое либидо всё ещё бушевало между её бёдер, но с этим боролись другие вопросы, вопросы, которые она горела желанием задать. Например: что Уилбур хранил в большом доме и почему он бросил в него мёртвую собаку? Что могло объяснить такое количество деревянных досок, оконных и дверных рам и других предметов внутренней отделки, которые были сложены снаружи? И...
«Что это за странные светлые шарики в кустах?»
Однако возобладало лучшее суждение, что нехарактерно для неё.
«Зачем спрашивать о том, что меня не касается?»
И через мгновение она почувствовала, как её веки опустились; дремота наступала быстро.
Уилбур сел за большой стол с прорезями.
– Я, пожалуй, посижу здесь немного, - а затем он оказался с пером в руке, чтобы сосредоточить своё внимание на листах бумаги, которые видела Сэри, на тех, которые были заполнены письменами, слова которых были составлены на алфавите, которого она никогда не видела.
Но это всё, что она помнила, наблюдая, прежде чем усталость повалила её на койку...
В сладкой, сверкающей тьме за спящим взором её разума ей снился Уилбур, лежащий рядом с ней и целующий её...
Некоторое время спустя, когда её глаза открылись, она могла сказать по крошечным окошечкам, что солнце сильно переместилось. Она зевнула и удивлённо села.
– Ведь я, должно быть, уснула.
– Ага, - ответил Уилбур. Он продолжал писать за большим столом.
– Тебе это было нужно. Я бы сказал, около часа.
Теперь она чувствовала прилив энергии не только в уме, но и во всём организме. Этот сон, каким бы коротким и неполным он ни был, оставил её соски более наполненными возбуждённой кровью, чем когда-либо; Уилбуру казалось невозможным не заметить их припухлость на тонком чёрном платье. Она снова посмотрела на сосредоточенную фигуру за столом с изогнутой спиной...
Тем более, что этот человек, Уилбур Уэйтли, производил на неё огромное впечатление.
– Должно быть, ты неплохо пишешь, - сказала она со своего места на койке.
– Все эти аккуратные маленькие щели в основном заполнены.
Он ответил, не обращаясь к ней.
– Я уже много лет отправлял и получал много писем. Но этот мой дневник только для меня. Если бы ты взглянула на него, ты бы увидела, что он написан тайно. Это называется шифром. Мой дедушка учил меня, поэтому я мог читать то, что он оставил. Я тоже этим занимаюсь, оставляю записи - такой шифр, касающийся семейного дела, хотя, конечно, никто не сможет его прочесть.
Этого Сэри тоже не понимала. Но её глаза не отрывались от высокого стола.
– Никогда не видела такого большого интересного стола.
Уилбур кивнул, делая каракули пером.
– Он хороший, да. Раньше я использовал старый письменный стол вместо этого стола, но однажды я был в универсальном магазине Осборна и купил себе чемодан для бумаг, - не отрывая взгляда от листа бумаги, его длинный толстый палец указывал на тот самый чемодан в углу.
– Я брал его с собой в Мискатоник в тот первый раз, когда я туда поехал. Но перед дверью магазина я заметил, что фургон Заха Уэйтли обосновался там, где этот стол был с вывеской «Продаётся». Так что я купил его у него. Ну, он, конечно же, взял с меня деньги, но это потому, что он знал, что у нас есть деньги. Этот же самый человек продавал моему деду скот.
Сэри показалось любопытным упоминание о деньгах. Она считала, что деревенские ответвления Уэйтли так же бедны, как и её собственная семья.
– Никогда особо не задумывался о Захе как о своём родственнике. Большинство Уэйтли - никуда не годятся, особенно из-за того, как они обращались с моим дедушкой. Воры, лжецы, сборище отребьев. Но когда я заметил этот стол, мне он понравился, так что я сказал, что, чёрт возьми, я его куплю, - Уилбур слегка нахмурился.
– Я даже не удивился, когда Заха потребовал с меня доплату, чтобы доставить стол в сарай с инструментами на его фургоне.