Данвичский роман
Шрифт:
– И тебе очень приятно будет узнать, что то, к чему ты больше всего стремишься, ты достигнешь с помощью тех древних книг, которые ты хранишь.
Я останавливаюсь и разворачиваюсь в его сторону, прекрасно зная, к чему я больше всего стремлюсь, даже больше, чем к Сэри, - это открыть Врата. Хотел спросить, почему он так думает, но никакие слова не слетали с моих губ.
Затем он в конце сказал:
– Нет, хотя ты не достигнешь этого так, как ты больше всего надеешься.
А потом он кивнул с этой своей улыбкой, и всё.
Он заставил меня задуматься, когда я шёл обратно. Может быть, он действительно прорицатель, а
Я шёл назад вдвое быстрее, чтобы скорее увидеться с Сэри, даже если она спит. Но сначала мне пришлось покормить ТОГО ДРУГОГО внутри, поэтому я бросил собаку старика Хатчинса в дом. Мог ощутить в своём мозгу, насколько всё это близко и насколько умным он становится. Но меня по-прежнему беспокоит его размер, поэтому я кормлю его меньшим количеством еды. Я сделал Знак Вуриша, чтобы посмотреть на него, и с прошлого раза он, кажется, стал ещё больше. Дед был прав, но подходящее время ещё не наступило. Мне нужно начинать кормить его ничтожными порциями, потому что я помню предсмертные слова моего дедушки о том, что нельзя позволить ему вырасти раньше той ночи.
Затем я приношу то, что было в ловушках, и вижу, что Сэри уже ждёт меня. Мне стало хорошо.
Внутри мы болтали, и я видел, как она смотрела на меня, но я знаю, что она никогда не сможет меня понять. Если у неё и есть религия, то христианская. Дедушка всегда говорил, что я должен не забывать о Древних, и я так и сделал. Я считаю, что у неё меньше знаний, чем у меня, так как я мог наблюдать за ней, чтобы понять такие вещи. Когда я рассказываю ей о том, что мне нужно вернуться в Мискатоник, она говорит очень умную вещь, этот грешный Армитэдж выгнал меня в тот первый раз, он, вероятно, сделает то же самое ещё раз, и у меня сложилось впечатление, что такой кусок дерьма, как он, не дал бы мне того, чего я хочу, даже за всё богатство моего дедушки. Но я рад, что Сэри сказала такое, потому что это заставило меня подумать о лучшем способе, и я удивлён, что не подумал об этом раньше. Но во имя Того, Кого Нельзя называть, я просто ДОЛЖЕН предоставить правильный перевод страницы 751. Если я этого не сделаю, как предупреждал мой дед, всё это будет бесполезно.
Чёрт! Что со мной не так? Я так много думал о недостатках этой проклятой копии, должно быть, что потерял всякий здравый смысл! Никогда не следовало отправлять Сэри к Обсорну в одиночку, не после того, как она сказала, как они предлагали ей в последний раз трахнуть её за леденцы! Я лучше пойду туда прямо сейчас...
Глава седьмая
В манере, близкой к детской, Сэри честно направилась к универсальному магазину Осборна, который, даже если не учитывать неблагородный характер большинства его покровителей, был торговым заведением, о котором она никогда особо не задумывалась. Однако никакой негатив не имел силы разрушить её нынешний настрой (который можно было истолковать только как необузданное веселье). Даже нынешнее окружение не могло ей помешать; как правило, когда она пересекала более отдалённые районы (особенно те, которые находятся поблизости от Сторожевого холма), у неё всегда были причины для беспокойства. Вышеупомянутый холм, если уж на то пошло, поднимался к западу от тропы, по которой она неслась именно в этот момент: неровные, усыпанные камнями луга, окаймлённые далёкой линией неестественно искривлённых деревьев, часто внушали ей своего рода скрытый ужас, как будто такие неодушевлённые предметы оценивали её с разумным отвращением.
Но не в этот день.
«Я только сегодня познакомилась с Уилбуром и уже испытываю к нему тёплые чувства. Никогда не встречала никого лучше него...»
Она прошла остальную часть холмистой возвышенности Сторожевого холма, насвистывая мелодию «Да, у нас нет бананов», а затем весело помахала рукой группе местных жителей, бездельничающих выше среди усыпанных камнями возвышенностей соседнего холма. На её жест не последовало никакой реакции, только пустые, дряхлые взгляды, но Сэри было всё равно.
«Да вы же старые жабы, - подумала она.
– Но я надеюсь, что у всех будет хороший день!»
Дорога - скорее тропа,
«Это... человек?»
То, что она сначала обозначила как изогнутое чучело, вскоре оказалось действительно человеком. Никакие опасения не задерживали её походку, но пока она делала это, детали фигуры становились более ясными. Возле одинокого дерева стоял бритоголовый мужчина, словно ожидая её. На нём было чёрное длинное пальто, белая рубашка с галстуком-бабочкой, чёрные брюки и кожаные туфли, но хотя одежда явно была хорошей в прошлые дни, теперь она была довольно изодранной и изношенной. Он стоял, опираясь на трость, наверху которой, казалось, находилось какое-то летающее существо, и, хотя Сэри никогда не была на киносеансе, она вспомнила, как мать однажды отвезла её в Иннсмут на автобусе: тот момент, когда извергающий дым автомобиль, проехав через Кингспорт, притормозил на перекрёстке. Эта пауза дала Сэри время взглянуть на кинотеатр, в шатре которого было написано НОСФЕРАТУ, и на нём красовался рекламный плакат с довольно пугающим лицом, наиболее характерными чертами которого были худое лицо и лысая голова, большие выпуклые глаза и такие измождённые щёки. Они казались словно в тени. Именно этот образ она сразу же прикрепила к этому ожидающему человеку. Ближе она обнаружила причину его трости: сильно искривлённый позвоночник; затем её внимание привлекли более эксцентричные детали лица. Сэри не обладала никаким творческим взглядом, но наблюдатель, который обладал им, мог охарактеризовать этого человека в целом как труп со взглядом (голубыми глазами), который предполагал близость человеконенавистнического откровения. В какие-то моменты он казался заторможенным, как будто он вообще не осознавал её приближение, но в другие моменты он, казалось, живо извещал обо всём в пределах его поля зрения и даже за его пределами. Именно тогда Сэри обратила внимание на зловещие рисунки на его руках и шее - процесс, о котором она слышала, называемый татуировкой. И наконец, что было наиболее шокирующе, у стоявшего на дороге в носу было металлическое кольцо, похожее на кольца, вживлённые, чтобы вести крупный рогатый скот или лошадей.
Но когда он наконец обратился к ней своими туманными голубыми глазами, его общий аспект негатива превратился в нечто скорее противоположное. На самом деле стремительная улыбка показалась ей доброжелательной.
На самом архаичном диалекте янки, который она слышала когда-либо, он произнёс:
– Юная дева, приветствую тебя в этот час. Это день чудес, не так ли, а?
Сэри обдумала нехарактерные слова, но затем поняла, что лысый был прав.
«Для меня - да, день чудес».
Она моргнула, вспомнив, как Уилбур упомянул лысого мужчину.
– Слушай, ты что, Кайлер? Уилбур говорил про тебя.
– Это правда, - скрипнул в ответ голос.
– Я видел его не так давно.
– Он сказал мне, что ты прорицатель...
Мужчина, казалось, стоял наклонившись.
– Не могу сказать, что да, не могу сказать, что нет. Но могу сказать одно: чёрт возьми, это же Осборн, куда ты идёшь...
– затем остальная часть замечания отступила назад, словно что-то потерялось в дыму.
Сэри не интересовали ни эти невнятные слова странного человека, ни то, как он приподнял брови; она попыталась ответить скептическим жестом и присоединить к нему такой же тон.
– О, так ты говоришь мне, что я решила пойти туда не в лучшее время?
Голова Кайлера блестела на солнце.
– Может быть. Весь интерес в предсказаниях, как и во многих других суровых предзнаменованиях, в том, что они легко могут перемениться, как и сердце человека может измениться.
– Я не знаю, о чём это ты говоришь, - весело сказала Сэри.
Она планировала немедленно продолжить свой поход, но новый знакомый поспешил добавить:
– Может быть, я должен пойти с тобой...
– Нет, спасибо.
– Пока ты будешь в поисках леденцов, это своего рода мой долг, я имею в виду, я хочу сказать - должным образом предупредить - сердце человека всегда имеет шанс измениться...
Сэри уже остановилась и повернулась. Она остановилась не из-за предупреждения, не из-за того, что она не понимала, а из-за...
«Как он узнал, что я собираюсь купить леденцы?»
Этот вопрос дал ей повод добавить доверия к репутации этого человека.
«Ну, он же друг Уилбура».