Десятый день рождения
Шрифт:
Она замялась. Вспомнить, когда она общалась с Джессаминой последний раз, было трудно, но вспомнить, когда она успевала назвать ее мамой, было практически невозможно.
–Что с ней, мама…
Джессамина продолжала безмолвно улыбаться. Время шло и таким бесценным, как сейчас оно не было уже много лет. Сейчас боль внутри нее уже буквально рвала ее на части.
Но довести дело до конца она была обязана.
–Что вы делаете в городе? – девочка почувствовала, что настало время спрашивать уже мать, а не сестру. – И… И почему
–Все, Хлоя, не надо больше вопросов, – Джессамина приготовилась.
–Почему ты никогда не общаешься со мной?! – уже громче, чувствуя, что ее хотят снова “забыть”, развернуться, уйти – торопясь, едва ли не прокричала Хлоя. Когда мать решит поговорить с ней снова, она уже не знала и теперь боялась даже предположить…
Рука, которой она водила девочку по волосам, остановилась, а сама Джессамина отвернулась.
–Ну вот Ты снова во мне, – прошептала Джессамина Ему, чьего холода не чувствовала в себе уже очень много времени.
Целый месяц и несколько дней, судя по календарю…
–Мама… Что с твоими…
С глазами Джессамины и вправду кое-что произошло.
Но Хлоя больше не думала об этом.
Больше не думала ни о чем, что беспокоило ее этим утром…
Глаза Джессамины покраснели и она почувствовала холод внутри себя. Рука, которой она гладила младшую из дочерей, остановилась окончательно.
И спустя всего секунду Хлоя, девочка, которая не понимала, как относиться к первому за последние годы целому разговору с матерью, теперь смотрела на нее уже совсем другим взглядом.
Пустым.
Как будто бы она не понимала, как оказалась в ее объятиях.
Когда во взгляд ее вернулась разумность, она удивилась, увидев, что ее мать находится с ней так близко и, что самое главное, она держала ее. Гладила по голове.
Пускай, последнее было лишь необходимостью, чтобы Хлоя все забыла.
Хотя главной необходимостью было кое-что другое…
Джессамина резко, как по щелчку выключателя, снова перестала обращать на девочку внимания, а та, забывшая последние несколько минут, попыталась тихо отойти вглубь кухни.
Переждать, когда ее мать наконец уйдет.
Главной необходимостью было кое-что другое.
Глаза Джессамины все еще горели красноватым огнем, когда она поднялась на ноги и повернулась к дочери спиной.
Все еще были красными, а значит, парочку слов перед тем, как она снова разорвала бы Связь с Даром, Он все же успел оставить за собой…
Нет, Джессамина… Прошу тебя… Остановись… Прекрати заниматься этим…
Оставь Парк… Я же знаю, что ты не хочешь, чтобы это происходило…
Отпусти тех, кто уже “вошел” в Него… Распусти тех, кто уже в Парке… А после…
Джессамина сосредоточилась.
А после сбеги… Свяжись со Мной снова и Я помогу тебе скрыться… Пожалуйста, сделай, как Я говорю…
Джессамина зажмурила глаза, точно также, как и кулаки, приготовившись к адской боли.
Связавшись на секунду с Даром, чтобы заставить младшую из дочерей забыть то, о чем спрашивала этим утром, она снова почувствовала Его в себе. А значит, вернулось и все то, отсутствию чего все время удивлялась Джессика. Джессамина больше не хотела есть, не хотела пить или спать.
И чувствовать боль – тоже больше было не надо.
Вынужденную боль, если Джессамина, прожившая целых четыре столетия, не хотела, чтобы ее существование поддерживал Он, как это было со всеми в Роду и Семье.
Если она хотела, чтобы это делало нечто другое, о чем знали лишь единицы из этого Рода…
Джессамина…
Она практически сумела выгнать Его.
Иначе Я тебя не прощу за это… За то, что ты делаешь в Парке…
За то, ради чего ты это…
Его голос, звучащий будто бы из пустоты, охлаждал каждым своим появлением все тело внутри Связанного с Ним человека.
Вот только спустя всего пару секунд после Его появления этот холод пропал. Вернулась сонливость, желание есть и пить.
А вместе с тем, вернулась и боль. Адская и явно требующая от Джессамины своих условий, не принимать которые она смогла бы еще пару часов.
Максимум пару часов…
Она направилась к выходу, не обращая внимание на забывшую их первый за последние годы разговор Хлою. Она пряталась от нее где-то на кухне, удивляясь, каким образом она оказалась в объятиях матери.
Хлоя могла бы задать вопрос об этом сестре, когда та вернулась бы из “города”, где, как считала девочка, они с матерью и проводили свое время, удивительным образом ни разу за всю жизнь не попавшись в нем ей на глаза. Вот только, когда Джессика вернется из Парка, где она действительно будет все это время, ей будет не до вопросов.
Потому что именно сегодня Джессика вернется в ужасном настроении и самочувствии. Именно сегодня она даже не сможет подняться на второй этаж своего же дома. Сегодня она просто упадет на диване всего в нескольких мертах от входа в поместье.
Джесс вернется домой именно в таком состоянии первый раз за последний месяц и несколько дней, не зачеркнутых на календаре в ее комнате, смысла которых не понимал никто, кроме той, что и жила в этой комнате…
Выйдя на улицу, Джессамина глубоко вздохнула, закрывая глаза. Боль била изнутри, не прекращая, но свежий воздух, окутанный самым вкусным запахом Леса, который был на этой горе везде, не считая города на самом ее верху и этого поместья на ее склоне, заставил Джессамину держать свои глаза закрытыми еще пару секунд, наслаждаясь им.