Дети большого дома
Шрифт:
XXX
«…Я принимаюсь писать историю моего родного города в дни, когда гитлеровские ублюдки забрались в великий и богатый дом Советов. Они сейчас в семи километрах от Вовчи. Целую неделю днем и ночью город был объят ужасами от хозяйничанья фашистов. А сейчас в Вовче уже наши войска, и я решил! записать эту историю для поколений, хотя и не хватает мне образования, беден язык мой и неумело перо. Много я прожил на этом свете, много событий видел и был свидетелем больших переворотов. А долго проживший человек имеет что сказать людям. Мне семьдесят шесть лет. Я пережил трех царей— Александра II, Александра III и Николая II; был свидетелем революций 1905 и 1917 годов, гражданской войны и возрождения страны. На моих глазах принял смерть старый мир,
И пусть не оскорбит памяти великого Нестора то, что скромный Олесь Бабенко тоже пишет летопись!
Была Вовча основана в 1674 году у реки Вовчьи воды, что означало — Волчья вода. Название это происходило от пустынности мест и обилия диких зверей. На берегу этой реки, впадающей в Северный Донец, по дороге из Харькова в Воронеж, в 70 верстах к северо-востоку, и был заложен город Вовча. Свидетельствуют об этом следующие исторические документы. В 1674 году пишет воевода Белгородский воеводе Чугуевскому: „Сего 182 (1674) года великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович изволил указом повелеть нежегольскому черкашнику Мартыну воздвигнуть слободу на реке Вовчьи воды, созвав на жительство черкасов из малороссийских и заднепровских городов. Прочих же людишек не принимать и запретить жительство в оной слободе…“.
В упомянутом же 182 (1674) году вельможа, некий Лука Нежеголец, писал: „Люди, состоящие на службе государственной в Нежеголе и прочих городах, избегая оной, бегу к нему, Мартыну, на жительство, а сам он, Мартын, их принимает и от государевой службы укрывает царской воли ослушников. И я, Лука Нежеголец, послал из Белгорода в Вовчьи воды рейтарского майора Романа Белгородина для уловления беглых, царской воли ослушников, и оный майор Белгородин пригнал оттуда законопреступников многих, а я их в Чугуев сослал…“.
Итак, город Вовча заложен был в 1674 году и в нем, вместе с украинцами-черкесами, обосновались и великороссы.
В 1773 году, во время путешествия по Югу, в Вовче останавливается императрица Екатерина вместе с фаворитом своим, могущественным князем Потемкиным. И вот для достойной встречи Екатерины посадили с обеих сторон дороги раскидистые вербы. Императрица весьма довольна осталась. А иерей поселковой сочинил и посвятил ее распутному величеству кантату, которая и была в храме исполнена.
Однако, услышав в хоре слова: „Великая Екатерина, умудрись“, — императрица не разобрала их, истолковав в совершенно непристойном смысле, и, рассердившись на иерея, крикнула ему: „Брысь!“ И удалилась царица после сего из Вовчи в соседнее поместье Графское, милостью самой императрицы пожалованное графу Гендрикову.
Сохранились память в нашем городе и о втором царском визите. Будучи на Юге, император Александр I также посетил Вовчу. И вот у самого входа в город царскому кортежу преграждает дорогу стадо свиней… Царь, разгневавшись, приказал перебить всех свиней в наказанье „негостеприимным“ жителям города, которые сами не явились встречать его императорское величество, предоставив эту обязанность неблаговоспитанным своим скотам. И царские телохранители героически вступают в сражение со свиньями города Вовчи, одержав славную победу. С тех пор город, к счастью своих жителей, не удостаивался больше царских визитов. Летописи говорят о больших бедствиях, обрушившихся на город. Вот что в них читаем мы:
„Прогневался господь на жителей города Вовчи и наслал на них в 1831 году — мор, в 1845 году — голод и падеж скота, в 1848 году — и мор, и голод, и падеж скота…“.
Видите, о потомки, как жесток и мстителен был господь к предкам нашим!
Велась летопись города пристрастно и односторонне и не содержит сведений о жизни населения нашего уезда. Зато встречаются в ней бесконечные упоминания о купцах всех гильдий и о приходских священниках; а о житье трудового народа нет и единой обмолвки. Ценсор духовной академии, архимандрит Сергий в своей книге прилежно перечисляет всех священников
И поскольку мы больше никаких свидетельств в памятных записях не находим, то перейдем к собственным воспоминаниям, за точность и неложность коих ручаемся.
Страдал и томился народ наш от произвола сиятельных помещиков. Плодородные земли и богатая природа разжигали аппетиты вельмож петербургских, и мужики со своими землями приносились в дар всевозможным титулованным господам. Теперешнее село Первое Советское со всеми своими угодьями было пожаловано Екатериной Второй графу Тендрякову, камергеру ее императорского величества (был ли камергером сам он или одним из его наследников — сказать точно не можем, да это и не имеет большого значения для сего повествования). Белый Колодезь принадлежал графу Скалину. Один из последних отпрысков рода его был другом известного царского палача Столыпина, принимал его в своем поместье и устраивал ему пышные встречи. Таволжанкой владел граф Боткин, а в других местах нашего уезда засели князья Вадбольские, Задонские и Неклюдовы. В городе Вовче безраздельно властвовал уже в мои дни генерал Василий Григорьевич Колокольцев, отец коего был обанкротившимся помещиком и известным в свое время искателем приключений.
Помним мы сего помещика Колокольцева, и деяния его, и поведение, и жизнь также.
Мужчина высокого роста и могучего сложения, с темными и жгучими глазами, был он плодом внебрачной любви русского князя и похищенной с Кавказа черкешенки. Остер был умом и из кожи лез, чтоб прослыть барином-народолюбом, и это нередко ему удавалось. Владетельные князья решили использовать эти качества Колокольцева, избрали его председателем земской управы, чтобы через него упрочить свою власть над народом. После сего был Колокольцев представлен царской фамилии и очень царице понравился. Она предложила ему быть крестным отцом наследника престола Алексея Николаевича. Вследствие этого стал Колокольцев богом и царем в своем уезде и популярностью среди народа похвалялся еще сильнее. Приходил к нему с жалобами и просьбами трудовой люд, и местный сей царек принимал их с улыбкой радушного хозяина и приглашал войти: „Заходите, заходите, бедные мои мужички, не стесняйтесь! Чайку попьем вместе и побеседуем о божьей милости, о нуждах наших…“. Вот этаким сахаром медовичем и встречал всегда мужиков.
Раз как-то тяжба была у крестьян с помещиком Боткиным. Крестьяне пришли к Колокольцеву, рассказали о беззаконии помещика, о притеснениях его и бессовестном поведении.
— Ах-ах, ну как не совестно ему, мне за него вчуже стыдно! — посочувствовал крестьянам Колокольцев. — Вы идите себе спокойно по домам, мужички. Защиту ваших справедливых интересов я на себя беру, все сделаю для того, чтоб суд в вашу пользу дело решил и наказал этого забывшего бога человека. Я всегда стою за справедливость, сами знаете.
Через несколько дней Колокольцев действительно укатил в Петербург. Обрадовались мужики, ждут. Потом крестьяне узнали, что проиграли они тяжбу и что суд решил дело в пользу помещика Боткина, а свидетелем помещика выступал не кто иной, как Колокольцев.
О, как был опасен сей лис в мундире лицемерным своим языком!
В доме генерала Колокольцева среди многочисленных слуг и горничных была молодая пригожая крестьянка по имени Ксения. Сынок генеральский, распутный и бесчестный студент-пустослов, вынудил девушку эту к тайному сожительству, и забеременела она от него. Никто не знал о грязной этой истории. И вот вызывает Колокольцев отца девушки и говорит ему: „Ты, братец, мужик толковый, и дочь твоя лучшей участи достойна. Пусть же станет она госпожой. Жалую тебе все земли и угодья возле деревни Писаревки! Идите, управляйте и благоденствуйте“.