Дети выживших
Шрифт:
— О чем ты говоришь, женщина? — грозно спросил Ар-Угай. — Или хочешь, чтобы тебя закопали живой на границе заката?..
— Я не жена ему, чтобы меня закапывать! Я ничего не сделала ему плохого! Пощади! Отпусти нас, великий каан!..
Ар-Угай вздрогнул, присел, посмотрел ей прямо в глаза.
— Как тебя зовут?
— Кенже, господин! Я из рода Кенет-бея…
Ар-Угай помедлил.
— Хорошо… — проговорил он наконец, — Я оставлю вас здесь. Будете служить мне. А сейчас…
Они зарыдали в голос, но он топнул ногой:
— А сейчас — идите к нему. Пока еще он — ваш каан!..
И вот теперь плавучий дворец медленно двигался вдоль серых от зноя и пыли берегов, мимо крутых синих хребтов, которые постепенно приближались, тесня долину великой реки, а потом так же медленно отступали, исчезая в расплавленном мареве.
Угда терпел. Он с утра не пил забродившего кумыса. Он думал, он вспоминал разговор с Ар-Угаем, но так и не смог ничего придумать.
Ар-Угай прав. Старший каан должен сидеть в Тауатте. Тауатта — главный улус. В этот улус входит вся Голубая степь, все нижнее течение Тобарры, северный берег Ноккарда. И в подчинении у Тауатты столицы родов — Данабатта, Махамбетта, Алаш.
И все-таки…
Угда по привычке хлопнул в ладоши. На лестнице послышались легкие шаги и в башенку вошла молодая женщина, тоненькая, с круглым, как луна, белым лицом и черными, как смоль, волосами, заплетенными в сотню косичек.
Угда в недоумении взглянул на нее.
— А где Кенже?
— Не знаю, мой господин, — ответила девушка. — Меня зовут Айгуль. Разве тебе это имя нравится меньше?
— Причем тут имя! — рассердился Угда. — Где мои рабыни?
— Остались там.
— Там? В Арманатте?
— Да, мой господин.
— А кто им разрешил?
— Не знаю, мой господин. Мне сказали, что теперь я — твоя рабыня. Я умею разводить кумыс и делать баурсаки, и варить жирный плов, и чесать пятки…
Угда тупо смотрел на нее. Она наклонилась, и стала щекотать его ухо губами.
Угда сказал:
— Пыф!.. Мне жарко…
— Я велела наполнить бассейн, мой господин!
— А разве здесь есть бассейн?
— Есть! Прикажи — я покажу его тебе. Там, внизу, прекрасный бассейн, я могу поплавать с тобой…
— Да… — Угда задумчиво пожевал губами. — Только сначала принеси мне разбавленного кумыса…
Ночью трех женщин, со связанными руками и завязанными ртами, вывели за город. Там Ар-Угай приказал воинам оставить его с ними наедине.
Ар-Угай никому не доверил этого дела, даже верному Тухте, начальнику его телохранителей.
Он велел связать всех троих одним ремнем. Ремень затянул на луке и поехал к берегу реки.
Женщины молча бежали за ним. Он ехал не слишком быстро, и они не падали, лишь суетливо перебирали ногами.
Он подъехал к самой воде. Река была тиха и пустынна, и лунная дорожка бежала по ней — казалось, что у реки нет другого берега, потому что дорожка вдали просто сходила на нет.
Ар-Угай послушал, как шепчутся неторопливые волны, и, не оглядываясь, направил коня прямо вперед.
Вода плескалась внизу, постепенно поднимаясь все выше. Когда она скрыла ступни Ар-Угая, конь всхрапнул, выгнул шею, и поплыл. Ремень натянулся, задергался. Конь фыркал от неподъемной тяжести, но все-таки плыл.
Когда коню стало невмоготу, Ар-Угай вынул нож и перерезал ремень.
Коню сразу же стало легче, и Ар-Угай стал поворачивать его по течению, сначала понемногу, потом все круче и круче.
Выбравшись, наконец, на берег, Ар-Угай повернулся и долго вглядывался в реку. Лунная дорожка была недвижима, и ничто не нарушало покоя, кроме тихого плеска волн.
Наррония
В конце подземного туннеля была еще одна лестница, и тяжелая, обитая стальными полосами, дверь.
Астон присел отдохнуть на небольшой выступ в стене. Он прошел много миль по туннелю. И хотя на пути, в тайниках, были запасы вина, меда, орехов, которыми он несколько раз подкреплялся, — все равно он устал.
Подземелье почти внушало ему ужас. Первые часы он шел быстро, не обращая внимания на тьму, время от времени касаясь руками стен. Потом ему стало не хватать воздуха. Он убеждал себя, что этого не может быть, туннель достаточно просторен, и хитроумные мастера, строившие его, предусмотрели воздушные отводы, по которым поступал свежий воздух, но страх сжал его сердце и стеснил дыхание.
Он едва не пропустил первый поворот. Остановился, задыхаясь. Торопливо ощупал стену, нашел нишу, а в ней с трудом нашарил светильник. Руки его тряслись, он едва не выронил светильник, но все же справился с собой: поставил светильник на пол, вытащил пробку из горлышка; пробка потянула за собой фитиль. Фитиль на ощупь был скользким, и Астон немного успокоился. Он высек огонь с помощью огнива, которое прихватил с собой из столицы, раздул огонек и зажег светильник. Фитиль затрещал, но занялся, и вскоре Астон смог оглядеться.
Туннель был почти таким, каким он помнил его: почти полвека прошло с тех пор, как он побывал здесь, пройдя с Вадемекумом и Паиром от начала и до конца. Паир был начальником строительства, и он ручался, что подземелье будет сухим, несмотря на то, что часть пути проходила под дном великого озера Нарро.
Действительно, тогда стены были сухими, и с потолка не капало.
Не то, что теперь. Теперь стены были влажными, а в иных местах с потолка сочилась вода.
Астон внимательно огляделся. Первый поворот не так далеко от столицы, и туннель еще не спустился под дно. Что же будет впереди?